Юрий Макаров - Авианосец
В сентябре 1979 года меня назначили директором завода. Три года моей работы главным инженером Анатолий Борисович готовил меня к этому. Понял я это позже. За полгода до назначения в этом был уже уверен, многие факты говорили об этом: он посылал меня на многие совещания и коллегии Минсудпрома, а однажды, сказавшись больным, послал меня на расширенную коллегию по итогам года, где я должен был выступить. Выступил я вслед за докладом министра. Выступления директоров в то время оценивались членами коллегии. Я получил оценку «5» с плюсом. За три месяца до назначения Анатолии Борисович прямо сказал мне о своем намерении.
Должность директора Черноморского завода — это номенклатура секретариата ЦК КПСС, чуть позже, в числе пяти других предприятий Украины, стала номенклатурой Политбюро КПСС.
Первый этап утверждения в должности — местные партийные органы. Они добро не дали. Звонки из Минсудпрома не помогли. Партийные деятели уже понимали, что у меня есть собственное независимое мнение по любому вопросу, видели мою несговорчивость, принципиальность, самостоятельность. Видимо, полное отсутствие угодничества их тоже не устраивало.
Из Москвы в Николаев прилетели начальник нашего 2-го главного управления Валентин Иванович Смыслов и начальник управления кадров МСП[3] Владимир Васильевич Поляков. Вместе с директором они в течение двух дней согласовывали мое назначение. Дело, очевидно, шло туго. Каждый день вечером они появлялись у меня в кабинете и начинали отчитывать меня за мои «грехи». Я относился к этому легко. Мне очень нравилась работа главного инженера и мне хотелось остаться в этой должности. Поэтому, когда они потные и уставшие (это был июль) после «трудов праведных» появлялись у меня, и начинали рассказывать, как я себя неправильно веду, я относился к этому с юмором, что ещё больше их злило, но Ганькевич твердо стоял за мою кандидатуру.
На третий день меня пригласил Владимир Александрович Васляев, первый секретарь обкома. Беседовали мы с ним час. Говорили о главнейшем качестве руководителя — чувстве ответственности. То, что это главное, мы сошлись, а вот как оно возникает и развивается в человеке, понимание было разным. Об этом и проспорили почти час. Но представление на директорство он подписал.
Утверждения в ЦК КПУ и ЦК КПСС были ничем не примечательными. В конце августа постановление ЦК КПСС было подписано. После этого меня пригласил министр Михаил Васильевич Егоров. Я зашел в его громадный кабинет. Ещё не поздоровавшись, издали он громко спросил меня:
— Ты играешь в бильярд?
— Играю.
— Ты знаешь, что бывает, когда шары сильно лоб в лоб?
— Знаю. Оба шара могут вылететь со стола.
— Ты меня понял?
— Да, — и подписал приказ о моем назначении.
Назначение директором ещё не значит, что человек стал директором. Директором становятся не раньше, чем через 3–4 года после назначения, если вообще становятся. Уж больно сложное это дело.
Работая главным инженером, я несколько раз пытался составить для себя перечень приоритетов своей работы. Через 2–3 месяца мои приоритеты вызывали у меня улыбку и понимание, что это не то.
Опираясь на предыдущий опыт, я в первом своем выступлении перед активом завода назвал приоритеты директора:
• совершенствование организации производства;
• социальное развитие коллектива;
• кадры.
Эти вопросы все 14 лет моего директорства оставались для меня главными.
Работа главного инженера принципиально отличается от того, чем я занимался до этого.
Главный инженер обязан, прежде всего, заниматься развитием завода, реконструкцией, техническим перевооружением, эксплуатацией и ремонтом. Есть ещё много важных функций, такие, например, как конструкторская и технологическая подготовка производства и многие другие, но эти функции инициируются и контролируются производством, и поэтому постоянного участия главного инженера в этих вопросах может и не быть, тем более, если толковые помощники. А вот развитие завода, реконструкцию и перевооружение должен инициировать главный инженер — это на столетие. Развитие завода связано с капитальным строительством, а значит, и с финансами. Ни с тем, ни с тем я в своей работе не сталкивался и, естественно, ничего не знал.
Учиться у людей я никогда не стеснялся. Мне повезло. Заместителем директора по капитальному строительству был Александр Николаевич Бормосов. Это настоящий инженер с широким кругозором, энергичный, инициативный, честный, с хорошей русской хитринкой, аккуратный, с великолепной памятью. Начинателем многих строек был не Макаров, а именно он. Это и дом отдыха в Мисхоре, и новый спальный корпус в Коблево, и физкультурно-оздоровительный комплекс на Намыве, и пешеходный мост на лесковскую проходную, и многое другое. Ну, а как бывший энергетик завода, он знал все недостатки этого хозяйства. Им были реконструированы коммуникации завода: водяные, паровые, канализация и т. д. Именно тогда были законсервированы старинные водяные скважины и весь завод переведен на днепровскую воду. Когда дело шло к пуску цеха панельного домостроения, куда нужен был пар, он так ловко запутал советские и партийные органы, что те согласились, что надо аварийно строить магистраль через весь завод от ТЭЦ до нашей котельной и ДСК. Конечно, это был блеф, но когда мы ввели свою большую водогрейную котельную, тепловые магистрали по заводу были готовы и мы смогли быстро подать, наконец, тепло во все цеха. Это его заслуга.
Бормосов очень быстро обучил меня премудростям капитального строительства. Я думаю, без этих знаний главный инженер состояться не может.
К моменту начала моей работы главным инженером на заводе завершилось строительство нового сборочно-сварочного цеха, уже было принято решение о строительстве контрагентского цеха, были закуплены линия обработки крупного листа в Японии, цепесварное производство в Швеции. Это мои первые серьёзные крупные стройки, на которых я получил первый опыт, и, как свежий человек, увидел недостатки строительства и проектирования.
В новом сборочно-сварочном цехе площадью 18 т. м2 началось бетонирование полов. А где же лежни (забетонированные закладные балки)? Без них нельзя собрать ни одной секции, ни устроить в перспективе металлические полы (или как мы говорим, стеллажи). Пришлось делать сотни балок сверх проекта. Через несколько лет мы столкнулись с тем же на предстапельной плите цеха 16.
Я бывал во многих крупных сварочных цехах разных ведомств. Во всех была мощная обменная вентиляция. В нашем цехе этого не было, только местные отсосы. Правда, очень мощные, с использованием многоступенчатых турбовоздуходувок. Но это никак не компенсировало общую вентиляцию.
