Андрей Романов - История Аквариума. Книга флейтиста
После того концерта осталось самое правильное впечатление, какое только может сложиться у начинающего рок-пианиста – ты лупишь по клавишам, как сумасшедший, а тебя все-равно никто не слышит, даже ты сам! Радует одно – точно такое же ощущение было и у Elton John от его первых выступлений со своими песнями.
Из программы лучше всего помню как раз не нашу песню, а «Woodstock» Johny Mitchell. Эта песня стала потом на длительное время тем безотказным, берущим любую гору паровозом, что вытягивала на манер «Рок-н-ролл мертв» впоследствии любой концерт.
Но о «Woodstock» чуть подробнее. Читателю необходимо понимать, что именно тогда было модно. В начале семидесятых короткий всплеск на русскоязычные песни сменяет вновь тяга к англоязычности исполняемого. Лютовала одно время группа «Земляне» (не Киселева, а Мясникова15.), которая первая в стране один в один исполняла «Smoke on the water» и «Space tracking». На их фоне песни про «Гранитную плиту» уже не звучали, зато «Woodstock» перешибал любой «Child in time»!
И так к этому концерту окончательно сформировался основной состав, участники которого на всю оставшуюся жизнь станут самим понятием «Аквариума»:
Это Борис Гребенщиков, Анатолий Гуницкий, Михаил Файнштейн и ваш покорный слуга, Андрей Романов. Чуть позже произойдет корректировка в сторону Всеволода Гакклея, но это будет в 1975 году…
История ещё не единажды внесет свои коррективы, но фундамент именно здесь! В этих парнях!
Да простят меня Валера Обогрелов, Цацаниди, Миша Воробьёв, Александр Васильев16 за умолчание в их адрес, но всё, что было связано с ними, происходило до моего отправления в это увлекательное мистическое путешествие, и поэтому я не касаюсь событий, происходивших до 1972 года.
Я сам играл до «Странно растущих деревьев» с Сашей Ляпиным17 совсем в другой группе и совершенно в другом месте. И началось это задолго до описываемых событий и расскажу я об этом как-нибудь в другой книге… Когда-нибудь…
Но вернемся опять в ту комнату за сценой, в которой желаемое превращалось в действительное. Желание нравиться – необходимое для рок-человека свойство. Каждый ищет в этом направлении свои пути и, конечно же, находит. Дорогу осилит идущий! Но для кого это «колокольчик на штанах», а кому и трудные рок-н-рольные будни. Без выходных и праздников.
Для «Аквариума» это были постоянные репетиции. Чаще всего они происходили по воскресеньям, когда на факультете не было занятий, да и весь город никуда не спешил. После того как к своему «пятидесятилетию» советская власть подарила своему народу два выходных взамен одного, и «по просьбам трудящихся» промтоварные магазины, все, как один, перестали работать в последний день недели – воскресенье (а кому и в первый), город в утренние воскресные часы был пуст, как в фильмах Бергмана. От этого настроение, с которым господа музыканты являлись на репетиции, было отменно таинственным и каждый раз обещало явить миру не мышь, но зверя…
Первый, приходящий на таинство, включал свой усилитель и начинал производить звуки, присущие только его инструменту, темпераменту и степени его просветленности. Независимо от присутствия соавторов и единомышленников, этот «он» начинал сооружение музыкальной ауры предстоящего магического акта, участниками которого становились все подходящие, независимо от пола, настроения, степени владения инструментом и степени участия в группе.
Начиналось коллективное перекачивание космической энергии в свои тела, а в простонародии – импровизация.
Она могла длиться вечность, поскольку в эти мгновения понятия пространства и времени исчезали из стен этой «комнаты за сценой», как собственно исчезала и сама комната вместе со своими стенами…
Двери всегда были открыты и любой посторонний мог зайти и сильно подивиться той самоотверженности, с которой все участники таинства подчиняли себе смысл двенадцати звуков и трёх рок-н-рольных аккордов и кажущуюся простоту нехитрых ритмических рисунков. В их легкости была истинная красота и гармония. Об этом догадывались и даже знали сами участники восхождения. Они творили каждым своим шагом, каждой нотой, каждым словом или воплем, вырвавшимся наружу. Они каждый день стартовали с Песков, но никто из них не знал – «вверх или вниз…» Они не задумывались об этом – они возносились…
А после репетиции все участники выходили на улицу, под большое крыльцо, что у входа на факультет и ждали вожделенную «шестеру» – автобус номер «шесть».
«Шестёра» – забить, не сядем!», все бросались к ней с этим криком, при первом же её появлении. И «шестера» везла сначала в «Сайгон» к друзьям и «маленькому двойному», а потом в дом, кого в свой, кого в гостевой… Это было удивительное время, когда всё, без каких-либо ограничений, было! Правда, только в мечтах. Ах, как мечталось в те годы!
Сколько стояло в Ленинграде пустых, брошенных особняков, флигелей или небольших строений. И как хотелось хоть в одном из них построить студию на манер «Apple», поселиться там всем вместе, ходить друг к другу в гости из комнаты в комнату, с этажа на этаж. Пить чай, вино, разговоры разговаривать…
Как необходимо было каждое мгновение быть вместе. Не терять ни минутки. Чтоб не уходила никуда сила таинства, обретенная в звуках. Чтоб каждое мгновение видеть знакомые лица, чтоб глаза в глаза, чтоб не пропустить ни мысли. И как от всего этого было робко и сладостно.
«Фан» – Файнштейн Михаил Борисович – обстоятельный человек. Появлению его в группе предшествовал серьезный опыт, приобретенный во «Фракции Психоделия» – группе, скорее мифической, чем реально существовавшей. Но не поймите меня превратно – она была сама реальность, просто легенд вокруг неё, как о многом из того времени, существовало больше, чем, наверно, эта группа имела выступлений.
Существует, например твердое мнение, что она исполняла что-то из Zappa (Заппы). Сам по себе это уже факт уникальный, т.к. ни до, ни после них в стране никто этим не занимался, настолько сложно это всегда было и в творческом, и в исполнительском отношении. Да и основной «запповед» – Марат Айрапетян проживает сейчас в Ереване.
Хотя буду кривить душой, если не добавлю, что многое из того что «Аквариум» в последствии делал, возьмем к примеру композицию «Господин Раутбарт!», по творческому методу мало чем отличается от приемов вышеозначенного композитора.
Сам Михаил играл в «Психоделии» не на басу, а на гитаре. Видимо этот уникальный опыт столь серьезно «психоделизировался» в его подсознании, что на сей день он с радостью играет и поёт только одну уникальную песню: «Вот пропел гудок паравоза И состав на Одессу ушёл, А за ним все бежал беспризорник…» – и так далее.
