Елизавета Уварова - Аркадий Райкин
Школа с физико-химическим уклоном
После окончания Гражданской войны, когда жизнь начала входить в мирное русло, казалось, вся Россия поднялась с насиженных мест. В 1922 году семья Райкиных, вынужденная раньше считаться с правилами черты оседлости, смогла перебраться в Петроград, где уже жили родственники. Поселились они сначала в пустой пятикомнатной квартире на шестом этаже дома на Троицкой улице (ныне улица Рубинштейна). Постепенно, вынужденно уплотняясь, остались в двух комнатах: в одной — родители, в другой — Аркадий с сестрами. На нижнем этаже находился комиссионный магазин с множеством самых необыкновенных вещей. Трости, превращавшиеся в шпаги, диковинные халаты и костюмы притягивали внимание юного Райкина, будили его фантазию.
Одиннадцатилетний мальчик пошел в четвертый класс школы, которая находилась поблизости, на Фонтанке, стоило лишь перелезть через забор. Школа № 23 была известной. Со старых времен, когда она еще была Петровским коммерческим училищем, здесь сохранились некоторые установления, определявшие особую атмосферу этого учебного заведения. При школе существовало несколько квартир, где жили преподаватели. Некоторые из них по традиции, не оставляя уроков в школе, вели курсы в университете и других вузах.
В результате уровень преподавания был значительно выше, чем в обычной общеобразовательной школе. Особенно серьезно проводились занятия по физике, химии и другим естественным наукам. В итоге у 23-й школы появился» как теперь говорят, физико-химический уклон. В большой мере это была заслуга директора — крупного ученого Виктора Феликсовича Трояновского, автора нескольких учебников по физике, профессора одного из ленинградских институтов. Он вкладывал столько души в свою учительскую работу, так верил в могущество педагогики, что даже от своей дочери Елены, мечтавшей о театральном поприще, потребовал, чтобы она сначала окончила педагогический институт.
Для большинства учеников было большой удачей попасть в школу, где давались столь глубокие знания. Среди них оказались будущие известные ученые, в том числе академик Яков Борисович Зельдович. Но для Аркадия учеба стала сущим наказанием. Он быстро понял, что некоторые предметы в школьной программе его не интересуют, а только зря отнимают время, и научился довольно ловко отстраняться от ненавистного «уклона», используя некоторые актерские хитрости. Отличная память позволяла ему, прочитав перед уроком соответствующий параграф учебника, отвечать, производя впечатление хорошо знающего предмет. Имитация сообразительности, быстро им освоенная, по-своему впечатляла педагогов. «Ну, Райкин, ты артист!» — говорил преподаватель биологии В. М. Усков, когда, к примеру, на вопрос о рыбах ученик бойко рассказывал о ящерицах. Любимейшим уроком у него было рисование (его называли «изо» — так сокращали «изобразительное искусство»).
Ни физико-химическая школа, ни яростное сопротивление отца не могли изменить пристрастий юного Райкина. Впрочем, вначале школа даже помогала. Он оказался в числе делегатов, которых школа направляла в Театр юных зрителей, недавно созданный на Моховой замечательным театральным деятелем и педагогом А. А. Брянцевым. Эти делегаты должны были не только участвовать в обсуждении спектаклей, но и рассказывать в своей школе о театре, то есть быть его пропагандистами. «Полпреды зрителей» — так называли ребят с голубыми повязками на рукавах.
Аркадий Исаакович вспоминал первые спектакли ТЮЗа («Винтовку 492116», «Тимошкин рудник» и др.). Они выделялись среди постановок всех прочих театров, в которых, оказавшись в Петрограде, Райкин уже успел побывать, тем, что были обращены непосредственно к юным зрителям, к каждому из них. Представления были похожи на детские игры, подобные привычным «казакам-разбойникам», и в то же время отличались от них, учили играть как-то по-особенному, «по-настоящему». Теперь во дворе большого дома на Троицкой, где жил Райкин, разыгрывались собственные «спектакли». По его словам, даже становилось непонятно, где театр начинается и где он заканчивается — в зале на Моховой или во дворе.
Жизнь преподносила не только радости. В 13 лет на мальчика обрушилась тяжелая болезнь. Катаясь на коньках, он простудился. Ангина дала осложнение на сердце. Ревматизм и ревмокардит надолго приковали его к постели.
Прогнозы врачей, в том числе самых знаменитых, были неутешительны. Лекарства помогали плохо. День за днем Аркадий проводил в постели или кресле, превозмогая боль в суставах, боясь шевельнуться. Неподвижно наблюдал он за пауком, который деловито сплетал свою паутину в углу на стене. Прибегали школьные приятели, но даже их веселая болтовня не могла вывести его из состояния какой-то странной сосредоточенности, позволившей ему открыть для себя нечто новое и важное. Много читал. Еще в Рыбинске брат матери подарил семье Райкиных свою библиотеку, знакомство с которой для десятилетнего мальчика началось... с собрания сочинений Мопассана. Вслед за тем были прочитаны Чехов и Достоевский, которые навсегда остались любимыми писателями Аркадия Исааковича. Поскольку всякое движение причиняло боль, он вынужден был оставаться неподвижным; зато голова была постоянно занята прочитанным: он изобретал целые спектакли, монологи, диалоги. Страдания закаляли характер. Рано повзрослев, он, однако, сохранил на всю жизнь способность увлекаться, свежесть и остроту восприятия, непосредственность реакций.
К весне, когда боль ушла, он, шатаясь, встал — и оказался на голову выше матери. Поскольку ходить он не мог, во двор его носил отец. Дети сбегались к нему, а он пытался с их помощью подняться на свои непривычно длинные, непослушные ноги. Летом мальчик окреп и поправился, а осенью снова пошел в школу.
Болезнь отняла почти год, оставив после себя не только тяжелые воспоминания, но и порок сердца. Позднее она еще не раз возвращалась. Но в то время жизнь постепенно входила в привычную колею. Он плохо помнил школьных приятелей, тем более что пропустив целый год, оказался в окружении новых лиц. Наиболее памятны ему те, кто был причастен к жизни театра. Среди них Толя Жевержеев, отец которого участвовал в создании Ленинградского театрального музея и театральной библиотеки, и Володя, племянник композитора Е. Б. Вильбушевича, много выступавшего на эстраде в качестве аккомпаниатора известного артиста Александринского театра Н. Н. Ходотова. Володя жил на той же Троицкой улице, и юный Райкин, посетив приятеля, долго находился под впечатлением от квартиры, стены которой были увешаны афишами и фотографиями знаменитых актеров. С Шурой Миллером, соседом по парте, они играли в «Угадайку»: по внешности, одежде, поведению человека надо было определить его профессию. Но особую память по себе оставил у Райкина скромный ученик, которого все звали Левушкой. Окончив школу, он поступил в Химико-технологический институт, но, проучившись два года, перешел в медицинский. Он прошел всю Великую Отечественную войну хирургом во фронтовых госпиталях, был награжден многими орденами. После демобилизации вновь пошел учиться, теперь уже в духовную семинарию, затем в Духовную академию. Аркадий Исаакович, уже будучи артистом, продолжал с ним встречаться. Он считал, что выбор, сделанный его школьным товарищем, был естественным результатом тех потрясений, которые ему довелось пережить.
