Роберт Кнехт - Ришелье
Впоследствии Ришелье стал образцовым епископом, но, управляя бедным диоцезом, не мог удовлетворить свои амбиции. Люсон был лишь отправным пунктом для возвращения в Париж, к королевскому двору в подходящий момент. Убийство Генриха IV 14 мая 1610 года[6] дало ему шанс вырваться из провинциальной тихой заводи. Сыну короля и наследнику, Людовику XIII в это время было всего девять лет, слишком мало, чтобы управлять страной. Королева-мать Мария Медичи стала регентшей до совершеннолетия Людовика. В тринадцать лет он был провозглашен королем Франции. Смена режима была знакома французам, многие из которых хорошо помнили гражданские войны[7] в период несовершеннолетия Франциска II и регентства Екатерины Медичи. В июне 1610 года, когда провинциальные губернаторы готовились к возможным новым бунтам, Ришелье вернулся в Париж. Он навестил членов администрации, не сомневаясь, что сможет снискать их расположение, и прочитал несколько проповедей. Но, казалось, никого не заинтересовал. Сюлли и другие министры покойного короля все еще возглавляли правительство и для новичков время еще не пришло.
Итак, Ришелье вернулся в свой Люсон, откуда следил за событиями в столице и старался снискать расположение высокопоставленных лиц, предлагая им помощь и раболепно уверяя в своей лояльности.
В конце 1613 года Ришелье снова приехал в Париж и свел знакомство с фаворитом регентши, итальянцем Кончино Кончини, который только что стал маршалом Франции[8]. Он и его жена, Леонора Галигаи, были среди первых получателей многих пенсионов и должностей, которыми Мария осыпала свою свиту после смерти мужа. В течение нескольких месяцев Кончини стал маркизом д’Анкром, правителем Перонны, Руа и Мондидье, генерал-лейтенантом Пикардии и первым камергером. Его стремительное возвышение чрезвычайно не нравилось французской знати. Ришелье же тщательно скрывал презрение, которое испытывал к этому итальянскому выскочке. «Монсиньор, — писал он Кончини, — так как я всегда чту тех, кому обещал служить, так и вам я подтверждаю свою преданность, поскольку скорее выкажу реальную преданность в важных случаях, чем продемонстрирую ее вам в другое время».
Считается, что Мария Медичи была более способной правительницей, чем предполагали историки, истаралась, насколько возможно, продолжать политику Генриха IV. Такая точка зрения не выдерживает фактических свидетельств. Мария была истинной католичкой и другом Испании, и ее политика не нравилась премьер-министру Генриха IV Сюлли, поэтому он подал в отставку в январе 1611 года. Взамен создали комиссию из трех старейшин — Брюлара де Силлери, Виллеруа и Жаннена, — которые не обладали достаточным авторитетом для поддержания порядка среди высшей знати. За отставкой Сюлли последовало «ослабление строгого контроля и поток пенсионов и даров, беспрецедентный с 1594 года». В период между 1610 и 1614 годами регентша истратила почти 10 миллионов ливров на подкуп магнатов. Что еще больше осложнило ситуацию, так это контроль, осуществляемый над регентством женой Кончини, Леонорой. Щедрость регентши к высшей знати могла купить четыре года мира в стране, но в 1614 году это стало бесполезным. В стране прошла волна возмущений знати, начало которым положило восстание Генриха, принца Конде. Он заявил в манифесте, что только Генеральные Штаты[9] могут спасти страну от краха. Во время переговоров Конде возражал не только против контроля над регентством, но также и против намерения регентши женить своего сына Людовика XIII на испанской инфанте Анне Австрийской. Чтобы избежать открытого мятежа, правительство пришло к соглашению с Конде при Сан-Менегульде (15 мая 1614 года). Брак с испанской инфантой был отложен до совершеннолетия короля, в августе были созваны Генеральные Штаты в Сансе, и Конде получил 450 000 ливров для покрытия расходов на восстание. Мемуары Ришелье указывают, что он был невысокого мнения об обеих сторонах. «Это было такое ужасное время, — пишет он, — ведь именно те из высшей знати, кто был наиболее могущественным, разжигали волнения; а в период беспорядков… министры старались спасти свою собственную шкуру, вместо того чтобы обеспечить безопасность страны».
Контроль над выборами в Генеральные Штаты имел решающее значение для сохранения регентства. Королевские послания, отправленные губернаторам в начале июня, требовали от них созыва трех сословий[10] своих провинций. Нужно было составить наказы и выбрать депутатов из числа честных и умных, искренне заинтересованных в благополучии короля и его подданных. Одним из таких людей был епископ Люсонский. 24 августа он был избран от духовенства Пуату. В последующие недели он помогал составлять наказы третьего сословия, которые в своей законченной форме должны были отразить большую часть мнений, особенно о необходимости декорума при религиозных отправлениях, повиновения Тридентекому декрету, повышения качества образования священников и запрета на проведение дуэлей. В последних числах сентября правительство отложило созыв Генеральных Штатов до совершеннолетия короля и перенесло место проведения в Париж.
Совершеннолетие Людовика XIII было официально провозглашено 2 октября в присутствии Конде и большинства других недовольных дворян. Первым указом нового короля было возобновление действия эдиктов, осуждающих богохульство, защищающих гугенотов, запрещающих дуэли, ставящих вне закона образование союзов и провозглашающих мир в королевстве. Между тем депутаты Генеральных Штатов начали прибывать в Париж. Сведения о некоторых спорных вопросах, решаемых ими, можно, почерпнуть из многочисленных памфлетов, имевших хождение в то время. Выпускаемые духовенством, они были направлены в основном на опровержение аргументов относительно власти короля, выдвигаемых третьим сословием, а также достижение официального принятия декретов Тридентского собора. Составители памфлетов из знати стремились защитить аристократические привилегии от посягательств королевских чиновников. Что касается составителей памфлетов из третьего сословия, они стремились освободить народ от чрезмерных налогов, насилия и ограничений в делах.
Несмотря на то, что сословия собирались отдельно друг от друга, они понимали необходимость выработки последовательной программы реформ. В конце концов они установили связь друг с другом, обменявшись делегациями. Ришелье выступал в качестве представителя духовенства в переговорах с двумя другими сословиями. Так, он предложил третьему сословию принести клятву действовать во имя славы Господа, служения королю и помощи людям. Он также выступил посредником в спорах между знатью и третьим сословием по поводу прекращения выплат ежегодной пошлины. Много споров вызывала статья, пред с гав ленная третьему сословию 15 декабря, требующая провозгласить в качестве основного закона то, что король Франции является повелителем в своей стране и никакая власть на земле, ни духовная, ни светская, не может иметь влияния в его королевстве. Это было серьезным вызовом церковной власти и спровоцировало яростное сопротивление духовенства. Другие важные вопросы также привлекли внимание духовенства. Они требовали серьезного пересмотра правительственных расходов, отмены ежегодной пошлины и отказа от применения декрета Тридентского собора во Франции.
