Борис Ковальковский - В небе Кавказа
— Ну, будя, поплакали и хватит. Не на войну снаряжаем. Учиться и работать едет.
И звучно свистнув, хлестнул лошадь. Как только телега выехала на деревенскую улицу, за ней пошли парни, с которыми Николай дружил. Ему все завидовали. Эти ребята жили вдали от шумных городов, некоторые даже не бывали ни в одном из них. За околицей деревни простились.
— Пиши. Сообщай о своих успехах.
Ехали молча. И снова, как много лет назад, мелькали перелески, пригорки, голубела гладь чистой воды и доносились запахи прелых трав. Отец сердито понукал лошадь. Лишь на станции, прощаясь, вымолвил несколько слов:
— Знаешь, мы, Лавицкие, такие, что… Не было, в общем, среди нас лодыря. Думаю, и ты не станешь им. С дурными людьми — не водись!
Он помолчал еще немного и, сунув в руки Николаю билет, деньги, повернулся. Быстро хлестнул вожжами. Развернул телегу, и скоро она пристроилась к обозу, уходящему в соседнюю деревню.
Все началось с огорчений
В Москве Николая никто не встречал. Видно, не дошла телеграмма. Но это почти не имело значения. Николай рад был столице. С удовольствием вглядывался в широкие проспекты. В самое небо уходили громады домов. Звенели трамваи. Сплошным потоком шли автомобили. Среди общей радости ярче проступала другая, особая: где-то здесь, в Москве, имеется, как говорили, самый лучший в стране аэроклуб.
Только поздно вечером добрался Николай до нужного дома. Однако родственники переехали на другую квартиру. «Ну и пусть, — подумал он. — Снова поброжу по Москве».
Он долго блуждал по засыпающим улицам, пока наконец не отыскал новый адрес тетки. На лестничном пролете увидел валенки с кожаной пяточкой. Эти валенки подарил тетке батя, когда она приезжала в деревню. Николай постучал в дверь. Ему долго не открывали. Наконец дверь распахнулась. Увидев его, тетка всплеснула руками:
— Небось, дома что стряслось? Иль нет? Просто так, погостить?
— Ничего не стряслось! — ответил Николай. — Приехал. Отец ведь писал вам, но, наверно, не дошло письмо.
Вышедший вслед за хозяйкой ее муж невесело смотрел на Николая. Дядьке, видно, не по душе был его приезд. Но делать было нечего.
— Да ты бы хотя сесть предложил гостю, — возмутилась хозяйка. — Ведь с дороги человек. Поговорил бы. Узнал, как живут там…
— Ладно уж. Поговорим завтра. А сейчас спать надо, спать!
* * *Николай стал жить у родных. Определился по торговой части, как когда-то договаривались родители с теткой. Работал продавцом в магазине. С первых дней сразу понял: не его это дело.
К коллективу он привык не сразу, держался настороженно. Почти ни с кем не разговаривал, боялся, что будут вышучивать его — деревенского.
Секретарь комсомольской организации магазина пытался его как-то расшевелить, но он отмалчивался. Только когда стало известно, что местный аэроклуб набирает курсантов, Николай весь загорелся.
— А мне можно? — спросил он у секретаря комсомольской организации.
— А что, валяй!
Он даже обрадовался, увидя в Николае неожиданную перемену.
— Наших там уже несколько человек учатся. Рекомендацию мы тебе дадим, хотя и будем ругать.
— А за что же ругать?
— Да неактивный ты какой-то.
— Как это неактивный?
— Вот я слова подбираю, чтобы быть точным, Не горишь ты, а тлеешь.
Николай весь напрягся.
— Говори напрямик!
— Не по душе мне работа в магазине, вообще в торговле.
Секретарь комитета комсомола хотел высказать свое мнение, но только произнес:
— Короче говоря, в аэроклуб так в аэроклуб!
Николай писал домой: «Батя! Я теперь учусь в аэроклубе. Работаю. Недавно послал вам посылку. Там мои вещи и кое-что из подарков маме, вам, сестрам, братьям».
Орлята учатся летать
Автобус шел в сторону аэродрома, где тренировались учлеты, очень медленно. Так по крайней мере казалось пассажирам, которым нетерпелось добраться туда. Наконец он остановился. Николай выскочил первым. Подбежал к проходной, на бегу показал пропуск вахтеру.
— Я сегодня именинник, старина. Понимаешь, приняли учлетом.
— Чего уж не понимать. Все вы одинаковые. В году у вас триста дней именины, — отмахнулся вахтер.
Учлетов определили по классам. С любопытством рассматривал Николай самолеты самых различных конструкций. Были тут и «фарманы», и «вуазены», и «моран-парассоли», и даже какой-то диковинный «лебедь». Смешно смотреть на «фармана». Два больших крыла скреплены стойками и расчалками. Николай было попытался подсчитать их, но сбился. В центре самолета крепилась гондола для летчиков. Опиралась она на, два колеса. За кабиной помещался мотор с толкающим винтом.
«Неужели все это могло летать?» — подумал он и услышал голос:
— Интересуешься историей воздухоплавания?
Сзади стоял один из учлетов.
— Интересуюсь! А что?
— Птеродактили все это!
Николай усмехнулся. Самолеты, действительно, напоминали древних, почти фантастических птиц. Но каков человек! Уж слишком велика его тяга к полету, если он садится в такого «птеродактиля», летит и наслаждается сверхскоростью.
— А ты обрати внимание вон на тот самолет, — продолжал учлет. — «У-2» называется. На нем будем летать.
Через день Николай уже знал все данные характеристики самолета «У-2». По тому времени это была хорошая, надежная машина. Стали ее выпускать в 1928 году, и она получила сразу же всеобщее признание. Николаю и его товарищам надо было ее освоить. Но прежде чем летать, предстояло научиться обращаться с самолетом на земле: правильно подходить к нему, садиться, добиться четкости движений.
Пошли дни напряженной учебы, и время для Николая показалось уж больно быстролетным.
У ангара стоял «У-2» с семеркой на хвосте. На нем вместе с инструктором молодые курсанты должны были совершить свой первый вылет. Николай просиживал над учебниками по теории авиации и авиатехнике, подолгу всматривался в макеты и схемы. Все, о чем говорили преподаватели, инструкторы, запоминал хорошо.
Начались практические занятия, потом — полеты. Инструктор демонстрировал основы нелегкого труда летчика. Управляемая им машина была маневренной.
Не все сразу давалось Николаю.
— Попробуйте еще! — требовал инструктор. — Садитесь. Привяжитесь ремнями, осмотрите кабину, проверьте сектора, приборы, убедитесь в исправности рулей управления. Помните, на учебном самолете двойное управление, и я могу помочь в любой момент. Очень важно в полете видеть все вокруг. Ничего не упускать. Действовать быстро, четко, последовательно. И нет здесь мелочей. Все — значимо! Понятно?
