Виктор Устьянцев - Автономное плавание
Лейтенант воспринял сугубо официальный тон как должное и, спокойно выждав, не будет ли еще каких указаний, коротко ответил:
- Есть!
- Штурманом там старший лейтенант Прокудин. Сейчас он болен, и, возможно, вам придется замещать его. Разумеется, после сдачи экзаменов на допуск к самостоятельному управлению.
- Трудновато будет. Но постараюсь.
- Вам помогут. Коллектив там крепкий, дружный... Лейтенант ушел. Уваров, захватив папку с личным делом офицера, заглянул к начальнику политотдела капитану первого ранга Герасименко.
- Я к тебе вот по какому делу, Остап Григорьевич. Только что у меня был новый офицер - лейтенант Стрешнев. Он идет командиром рулевой группы к Крымову. Парнишка, кажется, дельный. Но что-то у него на душе неспокойно. Должно быть, по сердечной части. Это твое ведомство. Ты зайди как-нибудь на двадцать шестую, потолкуй с этим лейтенантом. Только учти, что парень он ершистый, мне так и отрезал: я, дескать, не хочу касаться этой темы. Так что к нему с подходом надо. Ну не мне тебя учить, ты на такие дела мастер. Кстати, вот тебе его личное дело - у паренька довольно любопытная биография.
3
Вслед за рассыльным Матвей поднялся на второй этаж и пошел по длинному коридору. Справа и слева мелькали двери с табличками: "Кубрик № 2", "Каюта старшин", "Каюта старшего помощника и заместителя по политчасти". Подводники жили на берегу, но и в казарме помещения носили корабельные наименования.
А вот и каюта офицеров. По углам четыре железные кровати, покрытые серыми байковыми одеялами. Простенок между окнами занимает книжный шкаф. Посредине стоит небольшой круглый стол с графином и полоскательницей. На одной стене висят два портрета, на другой - опись имущества, графики дежурств и вахт. В комнате чисто, но по-казарменному неуютно.
Матрос указал на стоявшую у двери кровать:
- Вот эта ваша, товарищ лейтенант. Значит, вы к нам командиром группы?
- А вы с двадцать шестой?
- Так точно! - матрос вытянулся и представился: - Рулевой-сигнальщик матрос Бодров.
Матвей пожал ему руку:
- Лейтенант Стрешнев. А где офицеры?
- На лодке.
- Как туда пройти?
- Сейчас наш старпом туда собирается. Он только что из отпуска прибыл...
Матрос показал каюту старшего помощника. Матвей постучался, открыл дверь и замер: за столом сидел Дубровский. Он усмехнулся и предложил:
- Что же вы стоите на пороге? Входите.
Дубровский уже успел переодеться и в рабочем кителе выглядел несколько неуклюже.
Матвей доложил о назначении.
- Значит, будем служить вместе, - просто сказал Дубровский. - Я пока тоже не в курсе дела, а командир сегодня в штабе флота.
- Я бы хотел пойти сейчас на лодку.
- Ну что ж, пойдемте. Хотя следовало бы вас сначала представить по всей форме, перед строем.
Они направились к пирсам. Лодки аккуратными рядами лежали в ковше гавани. Окрашенные в шаровый цвет, они выглядели неуютно и холодно, ровный строй, четкие обводы корпусов как бы подчеркивали серьезность их назначения, напоминали о том, что здесь господствуют железный порядок и дисциплина. Было что-то настороженное и грозное в этих застывших у причалов кораблях, в холодном блеске металла, в молчании гавани. И только юркий рейдовый буксир, сновавший посередине ковша, весело попыхивая трубой, нарушал торжественную и строгую тишину гавани.
Матвей впервые с тревогой подумал о том, что ждет его впереди. Начиналась совершенно новая для него жизнь. А как он к ней подготовлен? В училище все было просто, все зависело лишь от него самого. Он хорошо учился, и это удовлетворяло и командиров и его самого. Больше у него, по существу, ничего не спрашивали. Разве что соблюдение элементарных требований воинской дисциплины. К ним он тоже привык очень быстро - помогло то, что долго жил в детдоме, в коллективе, где тоже действовали, хотя и менее строгие, но чем-то похожие на воинские, порядки.
А что ждет его здесь? Штурманскую специальность он знал. Но ведь ему дадут в подчинение людей, он должен будет их обучать, воспитывать, отвечать за все их поступки н действия. Сейчас он впервые встретится с ними. Что он им скажет? С чего начинать и как начинать?.. Обо всем этом он не раз думал и раньше, но тогда все казалось далеким, отвлеченным. "Там видно будет", думал он тогда, полагая, что на месте действительно будет виднее. Но вот теперь он на месте. А что прояснилось? Ничего. Он по-прежнему не знает, с чего начинать.
Матвей покосился на Дубровского. "Спросить у него?" Но это значит обнаружить свою беспомощность. "Ладно, будь что будет!"
* * *
Двадцать шестая стояла в самом конце причала. Дубровский быстро и ловко взобрался по скоб-трапу на мостик. Матвей тоже попытался проделать это с лихостью, но на середине трапа нога соскользнула со скобы, и он чуть не сорвался. Дубровский, наблюдавший за ним сверху, предупредил:
- Осторожнее, здесь не парадная лестница с коврами.
Когда Матвей поднялся на мостик, Дубровский разговаривал с капитаном третьего ранга. Тот вопросительно взглянул на Матвея. Дубровский, перехватив взгляд, представил:
- Лейтенант Стрешнев. Наш новый командир рулевой группы.
- Елисеев Петр Кузьмич. Заместитель командира лодки по политчасти. Будем знакомы. - У капитана третьего ранга был хрипловато-простуженный голос. - Значит, прямо с дороги?
- Так точно!
Замполит посмотрел на него с веселым укором. Его взгляд как бы говорил: "Ну зачем так официально?" И Матвей неожиданно для себя весело добавил:
- Прямо с выпускного бала на корабль.
- Ну что ж, как говорится, милости просим. Где разместились?.. Значит, холостяк?.. Обедали?
Он расспрашивал Матвея обстоятельно и неторопливо, не обращая внимания на нетерпеливые попытки Дубровского прервать разговор. Дубровский пожал плечами и полез в рубочный люк.
Проводив его взглядом, Елисеев спросил:
- Между прочим, что вы намерены сейчас делать?
- Не знаю, - чистосердечно признался Матвей.
- Я думаю, что прежде всего вам с людьми познакомиться надо. Сейчас мы это организуем. - Елисеев подошел к переговорной трубе и крикнул: Центральный! Главного старшину Проценко. Проценко? Соберите боевую часть один в кают-компании.
- Есть! - донеслось снизу.
- Проценко - наш боцман, - пояснил Елисеев. - Толковый парень. Приглядывайтесь к тому, что и как он делает, у такого старшины поучиться не грех... Пойдемте.
Главный старшина Процепко оказался человеком щуплым и таким невзрачным на вид, что Матвей удивился и невольно подумал: "Не нашли кого повиднее старшиной назначить". Узкие, покатые плечи, маленькое, щедро усеянное веснушками бледное лицо, ломкий писклявый голос. Докладывая Елисееву, он поглядывал на Матвея испытующим взглядом внимательных глаз. Матросы тоже смотрели на Матвея с нескрываемым любопытством. Он смущенно поздоровался. Ему ответили дружно и весело. Стрешневу показалось, что матросы будто подбадривают его.
