Александр Конрад - Дневник
28-го августа. Утром команда пошла подписывать контракт, но вышло недоразумение: многим не хотелось подписать контракт и подписали уже в последнюю минуту, но некоторые все-таки ушли, тогда пришлось набрать разных промышленников и матросов{1} . Вечером мы спустили на берег провожавших нас гостей, и в 10 часов вечера снялись с якоря. Ночь была прескверная, шел мелкий дождик с ветром, и такая темень, что за десять шагов ничего не увидишь. В порту никто не знал, что снимаемся с якоря, и потому никто не провожал. Только наша спутница из Петербурга, Елена Владимировна, стояла на берегу и посылала нам последнее прощание. Команда три раза прокричала «ура», на которое ответили одни лишь дремавшие скалы, и под полным паром и парусами с грустью на душе вышли из Александровска, так что простились с цивилизованным миром. Герой-моряк, пускаясь в дальний продолжительный путь, полный разных лишений и невзгод, борется с жизнью и смертью.
1-го сентября. Зашли в Югорский Шар и бросили якорь у становища Хабарово{2} , где было две-три маленькие избы и маленькая церковь с домом священника, несколько самоедских юрт. Вот и все становище. Здесь простояли до вечера, купили три туши оленьего мяса, запаслись пресной водой и вечером пошли дальше до маленького залива, где стояло на якоре судно «Нимрод»{3} , которое привезло сюда инструменты и материалы для беспроволочного телеграфа. Стали на якорь, и, спустив шлюпку, направились к «Нимроду», здесь забрали трал и еще кое-какие предметы и возвратились обратно на судно. 2 сентября хотели добраться ближе к берегу, чтобы на шлюпке поехать на телеграфную станцию, но по неосторожности сели на мель{4} . Весь день мучались и только к вечеру с большим трудом стащились с мели. 3 сентября вышли из Югорского Шара{5} . К обеду на левой стороне показался лед. К вечеру мы уже были совершенно охвачены льдом. С этого дня началась настоящая борьба со льдом. Команда работала изо всех сил даже в праздники, но, наконец, 27 сентября 1912 года нас совершенно окружил лед и о дальнейшем плавании нельзя было и думать{6} .
***1-го октября. Сегодня Покров. Все то же. Одинаково скучная, будничная жизнь. Никаких увеселений и удовольствий нет. Позавчера поехали на шлюпке за ледяным якорем, который остался на льдине, где было ночью пришвартовано судно. Пробираясь на шлюпке между льдинами, пробили дно шлюпки, и пришлось нам изрядно померзнуть на ветру, пока не подоспели нам на помощь.
3-го октября. Сегодня идут деятельные сборы провизии и одежды для маленькой экспедиции, которую капитан хочет послать на берег по замерзшему льду. В 11 часов утра наша экспедиция, состоявшая из семи лиц, а именно из капитана, обоих гарпунеров, меня и еще троих из команды, тронулась в путь. До отхода Ерминия Александровна Жданко сфотографировала нас, и под звуки граммофона и крики провожавших нас товарищей мы тронулись в опасный путь. Дорога была прескверная, так что все скоро измучились, и пришлось около 5 часов вечера встать на ночь. Пришлось провести ночь на голом льду.
4-го октября. Продолжается путь уже с самой зари. К обеду уже отчетливо был виден берег на горизонте. Хотя берег был не очень далеко, но нам пришлось долго биться, чтобы добраться до твердой земли. В сию минуту развели костер из собранного нами плавника, валявшегося на берегу, разбили палатку и поужинали. Все легли спать и заснули богатырским сном.
5-го октября. Утром мы встали очень рано и, позавтракав, отправились на обследование. Вся наша кампания разделилась на группы по два человека. Я отправился с Денисовым по берегу к востоку, а другие к западу, третья группа пошла в глубь страны. Берега низменные, отлогие, все покрыты снегом, кругом ни одного кустарника, ни деревца, а только бесконечная, снегом покрытая тундра. Мы продолжали идти вперед до самого обеда, отдохнули немного и закусили. Отправились обратно в путь, подальше от берега. Не доходя верст 8 до нашей стоянки, мы наткнулись на множество самоедских капканов. Очевидно, здесь летом бывают самоеды, которые занимаются промыслом. Видели также и санные следы самоедов.
6-го октября. Утром отправились в обратный путь и к вечеру утомленные, изголодавшиеся возвратились на судно.
7-го октября. Воскресенье прошло тихо. Все устали от дороги.
8-го октября. Собрался опять маленький отряд на берег для более точных исследований.
13-го октября. Сегодня возвратились с берега Шленский и остальные и рассказали, что они видели на берегу оленей штук 40 и более ничего.{7}
25-го октября. Выстроили с правого борта на льду баньку, так что это для нас была большая радость. Опять скоро помоемся{8} .
28-го октября. Сегодня воскресенье. Погода ясная. Густав (Мельбард), капитан, фельдшерица и еще два матроса отправились с раннего утра на охоту за тюленями. Зверя много, но так как было трудно подойти незаметно, пришлось возвратиться с пустыми руками.
1-го ноября. Сегодня показалось последний раз солнце. Около половины двенадцатого над горизонтом показалась половина солнца и, постояв до часу дня, опять зашла. На сей раз оно скрылось на продолжительное время, чтобы весной опять показаться со своими приветливыми лучами. Настала глубокая, длинная полярная ночь. Как угрюмы стали дни. Прямо невыносима стала темнота. Душа так и рвется к свету, но напрасно!
4-го ноября. Воскресенье. Сижу в кубрике и читаю сочинение Шеллера-Михайлова. Чтение уже давно надоело. Все пусто на душе. Иногда западет в душу тоска по Родине, но напрасно. Вечером все собрались в салоне у капитана, где он читал нам лекцию о цели нашей экспедиции.
8-го декабря. Застрелили первого медведя. По вечернему наблюдению крайней звезды Большой медведицы и Polaris (Полярной звезды) мы находились на 74° 15' с. ш. и 72° 55' в. д.
13-го декабря. Вечером у бани заметили двух медведей. Устроили погоню, но не посчастливилось. Медведи убежали. Так как было очень темно, мы все-таки гнались верст 10. Притом еще я, матрос Александр Конрад, отморозил правую ногу, и пришлось меня везти на нартах. Повреждение ноги было довольно серьезное, так что пришлось ее долго оттирать снегом и спиртом.{9}
24-го декабря. Канун Рождества. Днем очистили от провизии палубный салон, где был устроен праздничный обед. В шесть часов вечера вся команда уже находилась в салоне, но ни у кого не было видно радости на лице. Все смотрели угрюмо, и каждый вспоминал о своих близких на далекой Родине. Потом пришел капитан, уже немного больной, поднял бокал за здравие команды и в честь праздника, причем упомянул несколько слов о нашем Рождестве. Все были подавлены, и на всех лицах виднелась тоска. Тут матрос Мельбард, чтобы разогнать тоску, и обратился со следующими словами к команде:
