Олег Туманов - Подлинная «судьба резидента». Долгий путь на Родину
Как всегда, здесь было немноголюдно. Пожилая баварская супружеская пара в противоположном углу небольшого трактира завершала свой скромный ужин. За столом прямо у входа мужчина с волнистыми волосами, одетый в твидовый пиджак, в скуке опустошал свой бокал пива. Я видел его здесь уже в прошлый раз и вот он опять сидел спиной к окну, погруженный в свои мысли. Но на сей раз, наши взгляды встретились и мне показалось, что я знал этого человека, как и он — меня. Но его мимика осталась бесстрастной, а глаза, которые на минуту вспыхнули, вернулись к пивной пене в его бокале.
Странно, подумал я, мы ведь уже наверняка виделись. Но где?
После того, как мужчина с волнистыми волосами оплатил у официантки свой счет, он встал, собираясь уходить, и в смятении шарил в карманах, чтобы найти спички и прикурить сигарету. Тут он подошел к моему столу и на ломанном немецком языке попросил огонь. Я протянул ему коробок спичек. Когда наши взгляды вновь пересеклись, он едва подмигнул мне и тут я вспомнил этого незнакомца в твидовом пиджаке. Не спеша прикурив, он вернул спички на стол. Но это был не мой коробок, а коробок с рекламой, которую обычно раскладывают на столах в ресторанах и отелях. «Спасибо», — поблагодарил он, повернулся и пошел к двери. Мы никогда не встречались снова.
Я вспомнил, откуда я его знал. Пять-шесть лет тому, будучи еще комсомольцем, я был членом спецотряда, организованного КГБ для борьбы со спекулянтами и фарцовщиками. Этот человек возглавлял отряд, перед которым стояла задача «зачистить» отели от сомнительных лиц, где останавливались иностранные туристы.
Я взял в руку подкинутый мне коробок и стал его разглядывать. На нем красовались обычные названия гостиниц в Западном Берлине с адресами и телефонами, как это принято в рекламе. Но по нижнему краю коробка аккуратно, шариковой ручкой были выведены две даты. Мое сердце билось от волнения. Наконец это случилось. У меня была дата и время долгожданной встречи.
Я быстро рассчитался и пошел домой. Мне необходимо было немного побыть одному, все взвесить и переосмыслить. Моя жизнь явно принимала крутой поворот. С момента, как этот коробок с наклейкой обжигал мой карман, я давно так не волновался. В этом коробке мог оказаться шнур от заряженной мины, которая напоследок разорвет меня в пух и прах.
Ровно четыре года я успешно играл беженца из СССР. КГБ поручил мне внедриться в эмигрантскую среду, закрепиться и, приобретя определенный авторитет, попытаться выйти на след между эмигрантскими организациями и спецслужбами. Офицеры КГБ, которые инструктировали меня, прежде всего говорили, что речь идет о необходимости интегрироваться в западный мир, наладить связи и найти работу. Только тогда я должен дать оговоренный сигнал, по которому меня разыщут. В Москве мне объяснили, что, возможно, свяжутся со мной не сразу, и это может вызвать чувство потерянности или будто меня исключили из оперативных списков. Но я не должен паниковать. Со мной обязательно свяжутся, когда понадоблюсь. Я должен запомнить, что первый связной будет знаком. Обо всем остальном я мог не волноваться.
У меня даже не было никаких мыслей. Все эти годы я выполнял приказ, чтобы акклиматизироваться и адаптироваться, так что сейчас я чувствовал себя в Германии как дома.
Мои связи со старыми эмигрантами складывались наилучшим образом. Я поддерживал хорошие отношения с НТС (Народным трудовым союзом, основанным в 1930 году, солидарным с идеей свержения коммунистического режима и построения «независимого российского государства» в СССР). Работал на финансируемой ЦРУ радиостанции «Свободная Европа», где служили русские эмигранты. Пользовался их всеобщим уважением, и мне светила блестящая карьера. Радиостанция безвозмездно предоставила мне обустроенную квартиру в элитной новостройке и платила царскую зарплату, на которую я мог объездить весь мир. Я завел интересные знакомства и полностью приспособился к западному образу жизни.
И тут Москва внезапно напомнила мне, что в первую очередь я был разведчиком, а все остальное было второстепенным. Конечно, это было вопросом совести для парня, которому только исполнилось двадцать пять лет.
Так вот, обо мне вспомнили, посчитав целесообразным активировать в качестве разведчика. Это означало, что мне придется расстаться с размеренной жизнью эмигранта. КГБ выполнил свое слово: спустя четыре года меня нашли в Мюнхене, и первый связник не был для меня незнакомцем. Все как обещали. Но что ждет меня впереди?
Когда я проходил мимо ярко освещенных окон «Радио Свобода» на Арабеллаштрассе, я невольно замедлил свой шаг. Еще сегодня утром я переступал порог этого дома как один из сотен обычных сотрудников радиостанции. Но завтра я войду в это здание как «реактивированный» сотрудник КГБ.
Начиналась жизнь с «двойным лицом».
Обе даты, указанные на спичечном коробке, чередовались следовавшим друг за другом воскресеньям. Утром первого воскресенья я улетел в Берлин. Указанный ресторан на Фридрихштрассе оказался около аэропорта Темпельхоф. Я нашел вблизи недорогой пансион, оставил свою ручную кладь и отправился на прогулку по городу, где еще никогда не был. В обед я вернулся в оговоренный ресторан на Фридрихштрассе.
Он оказался небольшим кафе с типичным для таких заведений меню: жареными сосисками с кислой капустой, гуляшом, гороховым супом, пивом и дешевым шнапсом. Никто ни на кого не обращал внимания. Гости за столами насыщали свой аппетит и быстро перекусив, освобождали место для следующих гостей…
Чтобы как-то скоротать свободное время, я заказал немудреное блюдо, потихоньку потягивал пиво, но никто не подходил к моему столу и не проявлял ко мне интерес. Засиживаться становилось уже неудобно. Поэтому я решил повторить попытку вечером.
По дороге в пансион я остановился у газетного киоска, чтобы осмотреться. Я стал делать вид, что разглядываю журналы, не обнаруживая при этом ничего подозрительного. Если за мной на самом деле вели наблюдение, то делали это очень искусно.
Я купил берлинскую газету и бутылку виски и отправился с этими трофеями в отель. Там я немедленно отхлебнул несколько глотков прямо из горла, чтобы как-то успокоить свои нервы, но это не помогло побороть внутреннее беспокойство.
Как бывает в таких случаях, время будто стояло на месте. Я пробовал читать, включал телевизор, но ничто не снимало мое внутреннее напряжение.
В разведке контакт со связником стоит в списке самых опасных операций. Каждая такая операция связана с двойным риском, так как за каждым участником тайной явки могут следить и это осложняет дело. Мне мало было чего бояться. Американцы «просвечивали» меня очень долго, приостановив слежку три года назад. С тех пор я не замечал за собой никакого наблюдения, либо интереса к моей персоне со стороны спецслужб. Но как обстояли дела в отношении еще неизвестного мне контактного лица от КГБ? Вообще, существуют ли гарантии на все сто процентов? Вдруг за ним сейчас незаметно следят?
