Анатолий Мордвинов - Из пережитого. Воспоминания флигель-адъютанта императора Николая II. Том 1
О самом А. А. Мордвинове его сослуживцы по Ставке написали немного. Протопресвитер русской армии и флота отец Георгий Шавельский вспоминал о флигель-адъютанте так: «Полковник лейб-гвардии Кирасирского полка Мордвинов выделялся своею скромностью и застенчивостью. Это был весьма чуткий, мягкий, отзывчивый человек»18. О его глубокой религиозности писал и генерал-майор Д. Н. Дубенский19.
Судьба распорядилась так, что Анатолию Мордвинову пришлось стать свидетелем одного из самых судьбоносных событий в жизни Российской империи – отречения от престола Николая II. В тот день, 2 марта 1917 г., будучи дежурным адъютантом, Мордвинов с болью в сердце наблюдал за нравственными, душевными переживаниями императора, за действиями некоторых лиц из его окружения, которые, по мнению адъютанта императора, в значительной мере подтолкнули его к принятию решения. «Это решение было принято им, как всегда, единолично, в борьбе лишь с самим собою, и посвящать в свою душевную драму других, даже близких людей, он по складу своей застенчивой, но и самолюбивой натуры, вероятно, не только не хотел, но и не смог», – писал в воспоминаниях Мордвинов.
Для самого адъютанта царя, убежденного монархиста, собственные душевные муки усугублялись еще и тем, что после отречения Николая II от престола его отказался занять и великий князь Михаил Александрович. По мнению Мордвинова, «выбор государя действительно остановился на человеке, не только менее всех подготовленного для управления государством, но и менее всех желавшего возведения на трон, а по обстоятельствам его личной жизни уже заранее призвавшего себя к такому возвеличению не подходящим». «Никогда во всю мою жизнь, даже находясь впоследствии подолгу в застенках большевиков и ожидая ежедневно и ежечасно кровавой расправы, я не испытал такого давящего ощущения и столько не перечувствовал мелочей, в ущерб, конечно, главному, как в ту пору», – вспоминал он в эмиграции.
После отречения Николая II и его отъезда в Царское Село полковник Мордвинов по совету генерала Вильямса, главы английской военной миссии в Ставке, и получив разрешение императора, летом и осенью 1917 г. продолжал оставаться в Могилеве, при союзных военных представителях, одновременно заведуя наградным отделением для иностранцев. Так Мордвинов вспоминал свою последнюю встречу с императором в Ставке после отречения: «Государь был один, стоял в глубине комнаты… «Что, Мордвинов?» – спросил государь. «Ваше Величество, – очень волнуясь и сбивчиво заговорил я, – я только что был у генерала Вильямса. он мне настойчиво советует оставаться здесь. говорит даже, что это почему-то будет полезнее для вас. Как вы думаете, что будет лучше для вас. быть может, вам действительно будут нужны когда-нибудь преданные люди, находящиеся здесь…» «Конечно, оставайтесь без колебаний…» – сказал государь, порывисто приблизился ко мне, обнял и крепко, крепко поцеловал…»
Находясь в Ставке в 1917 г., Мордвинов пытался поддерживать связь с великими княжнами и неоднократно писал им, но последнее письмо от них, сохранившееся в его рабочих бумагах после возращения из отпуска, он получил лишь в конце июня 1917 г. Письмо было вскрыто и измято – его явно кто-то читал. Потом случайно, из газет, в конце лета он узнал об этапировании царской семьи в Сибирь.
После октября 1917 г. А. А. Мордвинов покинул Ставку, далее арест и счастливое избавление от расстрела, дорога в родовое имение Лашино. И снова – арест местными органами власти уже по прибытии домой, затем отправка для дальнейшего разбирательства в Петроград, заключение в Трубецкой бастион и встречи в нем со многими знакомыми, перевод в лазарет при Выборгской тюрьме в Петрограде и, наконец, долгожданное и несколько неожиданное освобождение. Неожиданное оттого, что А. А. Мордвинова как флигель-адъютанта императора могла ожидать совсем другая, куда более суровая участь, в суете и неразберихе того времени его тюремщики так и не разобрались, кем он являлся на самом деле.
После освобождения, понимая, что дальнейшее пребывание в России ни для него, ни для его семьи невозможно, Мордвинов предпринял попытку выехать с семьей в Финляндию. На самом деле эта попытка представляла собой совершеннейшую авантюру, за счастливый исход которой несли ответственность люди, едва знакомые. В результате перед самой границей Мордвиновы были арестованы и заключены в тюрьму, выжить в которой в немалой степени помог художественный талант жены Мордвинова Ольги Карловны, которая рисовала портреты охранников и однажды – даже коменданта тюрьмы. Вскоре семейство Мордвиновых предстало перед дивизионным революционным трибуналом, который, «признав Мордвиновых Анатолия, Ольгу и Марию виновными в предумышленном и тайном переходе через финляндскую границу, постановил: все их имущество конфисковать, а самих «за болезнью жены и малолетством дочери от наказания освободить».
Наконец, спустя год, семье удалось покинуть советскую Россию и выехать в Прибалтику, где они нашли приют в виленском имении Павла Мордвинова, старшего брата Анатолия Александровича. Сведения о первых годах пребывания Мордвиновых в эмиграции весьма запутанны и противоречивы. Из виленского имения брата семья переехала в Германию, в Берлин-Ванзее, где в то время обосновался хорошо знакомый Мордвинову последний гетман Украины Павел Петрович Скоропадский. Ольга Мордвинова по заказу Скоропадского сделала несколько копий со старых портретов членов его семьи, в том числе и портрет самого гетмана20. Далее семья Мордвиновых с 1921 по 1923 г.21 жила в небольшом городке Браунлаг в горах Гарц, а в ноябре 1923 г. переехала в Обер-стдорф (в 175 километрах от Мюнхена), где голландским дворянином Лама Трипом де Бофором (Laman Trip de Beaufort), поклонником творчества Ольги Карловны, был подарен дом22.
Любопытно, что спустя более 20 лет, весной 1945 г., когда советские войска были уже на подступах к Берлину, и гетмана Скоропадского, окажись он в руках СМЕРШа, ждала совсем незавидная судьба, Ольга Мордвинова (Анатолий Александрович к тому времени уже умер) предложила семье Скоропадских переехать в более безопасное место – в свой дом в Оберстдорфе. В апреле 1945 г. 71-летний Павел Петрович Скоропадский и его дочь Елизавета в сопровождении старушки няни и адъютанта гетмана Дмитрия Грищинского выехали из Берлина в Оберстдорф. По дороге, на железнодорожной станции Платтлинг, они попали под бомбежку авиации союзников. Павел Петрович был серьезно ранен и через десять дней, 26 апреля 1945 г., скончался в госпитале городка Маттен. Там же он был и похоронен. Лишь через год состоялось его перезахоронение на кладбище города Оберстдорф, где позднее были погребены и многие другие члены его семьи23.
