Леонид Брежнев - Малая земля
В районе Станички нейтральной полосы у нас фактически не было; противник находился в пятнадцати - двадцати метрах от наших позиций. Однако, приходя туда, я видел, что и на этом участке передний край - край постоянной тревоги и опасности - был густо заминирован и оплетен заграждениями. В ходе работ саперам приходилось иной раз вступать в рукопашные схватки.
Укрепленный плацдарм стал своеобразным городом-крепостью. Появились даже улицы - Госпитальная, Саперная, Пехотная, Матросская. На них не было ни одного дома, неизвестно, кто придумал эти названия, но случайными они не были. Скажем, Саперная - это овраг, защищенный от огня, а Госпитальная бугристая местность, насквозь простреливаемая, откуда люди часто попадали в госпитали. Укрепления строились под огнем, не было ни механизмов, ни стройматериалов, но зарывались наши умельцы с толком, обживали землю основательно, по-хозяйски - так, чтобы отсюда не уйти. Каждого, кто сооружал эту крепость, можно назвать героем.
С особой теплотой я вспоминаю немолодых саперов. Их не посылали ставить на виду у врага минные заграждения, "старички" занимались, казалось бы, самым мирным делом: в нескольких километрах от Геленджика, близ Джанхота, рубили лес, вязали его в плоты и по ночам доставляли на Малую землю. Но как доставляли! Темных ночей над Цемесской бухтой, как уже сказано, мы никогда не видели. По безоружным плотам начинала бить артиллерия. Ни ответить на огонь, ни маневрировать своим неповоротливым грузом саперы не могли. Они сползали в холодную воду и, держась за бревна, продолжали свой путь. Если в плот попадал снаряд, то на плаву они опять стягивали его, только бы не растерять драгоценный лес. Если тонул буксир, давали ракетами условный сигнал и ждали, пока подойдет какой-нибудь мотобот. Вот какими были эти "старички".
У читателя может создаться впечатление, будто тысячи людей на плацдарме жили только атаками, бомбежками, рукопашными схватками. Нет, за долгое время тут утвердилась жизнь, в которой было место всему, чем обычно живет человек. Читали и выпускали газеты, проводили партийные собрания, справляли праздники, слушали лекции. Затеяли даже шахматный турнир. Выступали армейский и флотский ансамбли песни и пляски, работали художники Б. Пророков, В. Цигаль, П. Кирпичев, создавшие большую галерею героев обороны.
Помню, приехала к нам бригада ЦК. Люди первый раз попали в наши условия и попросили меня познакомить их с бойцами Малой земли. Вышли в тот раз на торпедном катере. Как только двинулись, наши дали ракету. Это сигнал: свои или чужие. А немцы, когда мы подходили к месту, палили непрерывно. Орудия у них навесные, и потому важно было прижаться к берегу, пройти по краю. Снова взрывались снаряды, совсем близко от нас. Если не знать, что метят в тебя, красота необыкновенная. На плацдарме стояла похожая на Царь-колокол дальнобойная морская батарея. Ее малоземельцы превратили в командный пункт. Пришлось нам под обстрелом пробираться туда, я уж попривык, а для гостей впечатление было, думаю, сильное. Запомнился вынырнувший из темноты морячок, который нес какой-то груз.
- Помоги немного, братишка, - попросил он. - Для всех несу.
Когда теперь, треть века спустя, вспоминаешь о том, что выпало на долю бойцов, командиров, политработников нашей армии, даже не верится порой, что это все было, что это можно было выдержать. Однако выдержали. Все выдержали, через все прошли и победили, разгромили фашистов.
В тот день, привезя на Малую землю свежих людей, которые приехали к нам из Москвы, я как бы и сам взглянул на привычное и знакомое другими глазами. Видел все это и раньше, а тут увидел - и постоянную смертельную опасность, и невыносимые трудности, и беззаветный героизм наших воинов.
Бывало, конечно, очень тяжело. Мы были отрезаны от Большой земли, у нас не хватало соли, случались перебои с хлебом. Целые подразделения посылали в лес собирать дикий чеснок. С другой стороны, было сыро в этих катакомбах, по ночам бойцы мерзли, и работникам политотдела пришлось заботиться об отоплении, заказывать буржуйки, собирать дрова. И все равно Малая земля оставалась советской землей, а люди оставались людьми. Они строили планы, шутили, смеялись, отмечали даже и дни рождения. Например, 15 февраля, то есть на одиннадцатый день после первой высадки, одному из десантников, Шалве Татарашвили, исполнилось 23 года. Его неразлучный друг Петр Верещагин подарил ему 23 патрона из своего диска. Это был самый дорогой подарок, потому что патронов не хватало, а ожидалась очередная атака врага.
Многое в этой жизни рядом со смертью было на первый взгляд несовместимо с войной. Как-то начальник политотдела 255-й бригады морской пехоты И. Дорофеев насчитал в бригаде пятнадцать депутатов городских, районных и сельских Советов. Решили созвать сессию. Какие же проблемы они могли решать? Да те же, что и в мирные дни: нужды населения, бытовое обслуживание. Первым был у них решен вопрос о строительстве бани. И построили! Как говорится, в нерабочее время соорудили отличную баньку. И меня как-то туда сводили. Парная хоть и небольшая, но пар держала хорошо.
Очень ценились на Малой земле находчивость, выдумка, остроумие. И людей, способных на это, было немало. Помню, как один расторопный парень, посланный по каким-то делам в Геленджик, обнаружил в горах бродячую бездомную корову. И решил доставить ее на Малую землю. Пригнал корову на пристань и просит командира бота принять ее на борт. Все вокруг смеются, но идею поддерживают: раненым будет молоко. Так невредимой и доставили. Поместили в надежное укрытие, молоко сдавали в госпиталь, находившийся в подвале бывшего винного совхоза.
Дело, однако, не в молоке. Корова приносила большую радость людям, особенно пришедшим на войну из села. После каждого артобстрела или бомбежки бойцы прибегали узнать, цела ли буренка, не поранена ли, ласково поглаживали корову. Не просто объяснить все это, но появление сугубо мирного существа в обстановке огромного напряжения помогало людям поддерживать душевное равновесие. Напоминало: все радости к человеку вернутся, жизнь продолжается, надо только суметь отстоять эту жизнь.
Хороший подарок малоземельцам был преподнесен в честь 1 Мая 1943 года. Когда рассвело, люди ахнули и заулыбались от радости. Ночью в разных местах расположения бригады бойцы водрузили красные знамена. Утром их увидели все, в том числе, конечно, и немцы.
Я помню, какое потрясающее впечатление во времена черно-белого кино произвело появление на экране красного флага в кинофильме "Броненосец "Потемкин". Здесь же, на Малой земле, изрытой бомбами и снарядами, усеянной осколками, прокопченной и окровавленной, в окружении врага, водруженные знамена буквально ошеломили. Гул восторженных голосов прокатился над этой истерзанной землей. Что-то очень дорогое лично каждому ощутили люди. После первого порыва волнения всех охватило веселье. Смеялись от радости, от сознания своей силы:
