Дмитрий Будинский - Полный вперед
Мама всегда знала, что я хочу стать моряком. У нее был миллион возможностей отговорить меня от этой затеи. Но ни разу мама этого не сделала. Кроме того, она всеми возможными способами помогала мне добиться своей цели, за что я ей очень благодарен.
Когда судно начинает отходить от причала, честно признаться, испытываешь ужасное чувство. И чем торжественней расставание, тем оно страшнее. Я знал, что могу погибнуть в море и никогда больше не увидеть тех, кого люблю. Кроме того, на берегу люди тоже не вечные. Даже сейчас каждый уход в рейс, как ножом, выцарапывается в моем сознании и остается в памяти на всю жизнь. Стараешься запомнить этот момент до мельчайших подробностей, не упустить ни единой детали. Надеешься на то, что в мире есть справедливость и что тяжесть расставаний всегда должна компенсироваться радостью встреч. Но, к сожалению, конечный счет будет не в нашу пользу. В жизни всегда будет на одно расставание больше.
Несколько лет назад, когда я был в рейсе, умерла бабушка Валя. До сих пор я представляю себе, что она, как и прежде, жива, здорова и ждет меня на своем балконе в центре Одессы. Но ее уже нет и никогда больше не будет. Никогда.
4 курс: День рождения
Декабрь 96-го в Одессе выдался на редкость снежным и холодным. В городе и в общежитиях веерно отключали электроэнергию. Наш экипаж не был исключением.
– Где 132 рота?
– После ОРСО мимо бассейна упретесь в два девятиэтажных здания. То, что справа – шестой корпус. Там спросите, где судоводители четвертый курс.
– Спасибо.
Дядя Вова поблагодарил вахтенного на воротах и пошел искать мой корпус и кубрик, чтобы поздравить меня с днем рождения. Дойдя по свежему хрустящему снегу до шестого корпуса, дядя Вова увидел, что в огромном здании не светится ни одно окно, не горит ни одна лампочка. Холодный ветер проникал в фойе через пару выбитых окон и открытую дверь. Дядя Вова зашел внутрь. Осторожно пробираясь в темноте в неизвестном здании, он нашел лестницу и начал подниматься вверх по ступенькам. Глаза привыкли к темноте. Слабый свет с улицы освещал лестничные пролеты через стеклоблоки в стене. Казалось, что здание вымерло. Действительно, в выходные в экипаже оставалось мало курсантов.
Пролет за пролетом – ни души. Поднявшись несколько этажей, дядя Вова сбился со счета, но заметил слабый свет в одном из коридоров. Он пошел на свет, аккуратно ступая ногами в темноту и двигаясь вдоль стены. Через несколько метров его взору открылась милая картина. Мерцающий свет свечи попадал в коридор из предбанника, в котором установлено несколько умывальников для курсантов. Через выбитое окно в предбанник залетал снег и тихо ложился на пол. Половина умывальников представляли собой ледяные глыбы. Вода струилась из поломанных смесителей и замерзала в раковинах. Сосульки спускались из них к полу и глыбы льда продолжали расти на полу. Среди этой красоты возле одного из умывальников стоял курсант с голым торсом. В левой ладони у него были зеркальце и горящая свеча. Пламя освещало его лицо и мерцало из-за холодного ветра. Другой рукой он брился, иногда смачивая бритву в эмалированной чашке с водой.
Курсант подсказал дяде Вове как меня найти и продолжил свое занятие.
Когда дядя Вова, наконец, нашел наш кубрик, то не поверил своим глазам. После двадцати минут в абсолютно темном корпусе он попал в просторную, но уютную теплую комнату, в которой работал телевизор, горела настольная лампа и жарилась картошка с луком. Я удивился и обрадовался, увидев дядю Вову, познакомил его со своими друзьями.
В тот вечер мы мило отпраздновали мой двадцать первый день рождения. Дядя Вова рассказал во всех подробностях, как он искал наш кубрик. А нам было очень интересно слушать об экипаже от гражданского человека.
4 курс: Фаза 220
Когда начали отключать свет в экипаже, Андрей нам рассказал, что на чердаке нашего корпуса есть «левая» фаза, которую никогда не отключают. Полгода назад Андрей оформился электриком в экипаж на полставки. От коллег он и узнал, что в щите на чердаке есть провод, который всегда под напряжением. В один из выходных мы решили подключить к нему наш кубрик.
Впятером мы взобрались на чердак нашей девятиэтажки. Это было огромное грязноватое помещение с низким потолком и узкими вертикальными вентиляционными отверстиями, через которые проникал свет, и просматривалась вся Слободка и половина Одессы. Из инструментов у Андрея были плоскогубцы, индикаторная отвертка, изолента и моток провода. Его должно было хватить с чердака до окна нашего кубрика.
Андрей показал в щите эту волшебную фазу. Снимаем аккуратно изоляцию, проверяем индикатором – светится. Молодец, Андрюха. Не подвел. Думаем, что теперь делать? Фаза ведь под напряжением. Как к ней подключиться?
Я вспомнил золотое правило: «Если не заземлить, то не долбанет».
– Ну, и что дальше?
– Человек может держаться за провод под напряжением, если этому электричеству некуда дальше уходить из человека, – говорю я.
– Да ладно…
– Точно! – подтвердил Ваня.
– А кто подключать будет?
– Кто, кто, ясно, наш электрик, – сказал Вова.
– Да ну вас… Я не буду. Мне еще жить охота, – ответил Андрей.
– Ну и какой ты электрик после этого? – спросил я.
– Нормальный электрик. Может, у меня туфли ток проводят? Как же я изолируюсь от пола?
Мы осмотрелись и нашли две пустые пластиковые бутылки по 1,5 литра. Я на них радостно стал, как на лыжи. Бутылки с треском сдулись и сжались.
– Андрюха, эти бутылки точно не пропустят электричество из ног в пол. Главное – больше ни к чему не прикасаться. Ни к нам, ни к щиту, ни к стенам. Проверь, если не веришь.
– Ага, сам проверь, – ответил мне Андрей.
– Ладно, но подключать будешь ты.
– Договорились.
Азарт исследователя во мне просто зашкаливал. Теоретически знаю, что не стукнет. Но практически никогда не проверял. Хотя, всегда было интересно.
Кладу сдутые бутылки перед электрическим щитом и напоминаю всем:
– Ни в коем случае ко мне не прикасаться. А то будет «салют Мальчишу». Если что – берите меня только через шинель и тяните в сторону. На всякий случай возьмите деревянные палки. Ясно?
– Ясно.
Я перед щитом на бутылках. Двое слева, двое справа с палками. Всё готово.
Нас уже успели научить в Академии тому, что такие проверки надо делать только тыльной стороной ладони, потому что если взяться за провод как обычно, то в случае электрического удара мышцы руки мгновенно сократятся. Ладонь сделает непроизвольное хватательное движение и человек схватится за провод, и будет не в силах разжать свой кулак. А если проверять тыльной стороной ладони, то в момент электрического удара, когда ладонь сделает хватательное движение, пальцы должны отскочить от провода и тогда пациент будет скорее жив, чем мертв. Кроме того, делать это лучше правой рукой, чтобы возможный электрический разряд, например, из руки в ногу, прошел по правой половине тела в стороне от сердца. Ну, и, наконец, в случае остановки сердца надо сделать реанимацию и запустить сердце. Так что никакого риска не было. Но не пытайтесь повторить это дома.
Аккуратно и быстро провожу пальцем по заветному проводу – ничего. Провожу по проводу медленнее – опять ничего. Аккуратно к нему притрагиваюсь – провод как провод. Как будто без напряжения. Проверяю опять индикатором – лампочка светится. Я расплываюсь в довольной улыбке:
– Не долбануло. Всё понятно?
– Ладно, меняемся, – сказал Андрей.
За несколько минут он прикрутил наш провод к чудо-фазе и изолировал его. Мы кое-как замаскировали свой провод на чердаке и через вентиляционное отверстие пропустили его вниз. Снаружи провод был почти не заметен, так как цвет изоляции был очень похож на цвет штукатурки нашего корпуса. Чтобы «не засветиться» во время отключения света, мы закрывали окна одеялами и пользовались «левым» электричеством через удлинители. Так мы и жили.
Плавпрактика: 4 курс
После четвертого курса я попал на плавпрактику в Дунайское пароходство на буксир-толкач «Новосибирск». Из пяти групп судоводителей, учившихся на нашем курсе, только в одной готовили универсальных штурманов для судов типа река-море. Именно в этой группе я и учился.
«Новосибирск» должен был взять возле Измаила шесть барж с железной рудой, собрать из них жесткий состав, прицепиться сзади и доставить всё это по Дунаю через пол-Европы на металлургический комбинат в Линц, Австрию. Каждая баржа была водоизмещением около 2000 тонн. Весь состав – 12 тысяч тонн. Это огромная масса.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
