Борис Поршнев - Мелье
Таков выход из логической трудности. Народ не может совершать революцию, потому что он расколот. Но расколот он не только проистекающими из 'частной собственности имущественными интересами, не только различиями в воспитании, характере и уме, словом, не только своими спорами и раздорами. Мелье открыл иной источник его слабости: тонкие и хитрые политики, говорит он, используют все религии мира, чтобы держать с их помощью людей в узде и помыкать невежественной массой простого народа.
Ныне, в XX веке, это не ново, во времена Мелье это было громадным открытием! Система сразу оказывается цельной и завершенной.
Тунеядцы присваивают труд и имущество народа; народ не может сбросить тунеядцев, потому что их защищают тираны; народ не может сбросить тиранов, потому что их охраняет суеверие.
Религия логически венчает пирамиду. И она же самое близкое, самое непосредственное, что стоит на пути человека. Ведь это даже ближе, чем протянуть руку, — это повязка на глазах.
Выходит, осилить религию — значит взять первую линию укреплений, за которой падут и следующие. Вольтер потому и противился последовательному и полному ниспровержению религии. Мелье потому и стремился к нему. Разгромить религию — значит развязать неминуемую революцию.
Отсюда с необходимостью вытекает, что главная задача Мелье состояла в поединке с этим великаном. Мелье чувствовал себя готовым к поединку. Он постиг все хитросплетения и тонкости христианского вероучения. Бой был подготовлен унаследованной им мыслью великих зачинателей — раскрепостителей ума от цепей веры, философов-либертинов.
«Завещание» Жана Мелье по строению и содержанию своему и есть не что иное, как обширный трактат о религии. Все остальное как бы включено и вписано в эту тему.
Всю свою жизнь Мелье вращался в среде духовенства. Он знал все тайны оружия и тактики.
На единственном портрете Мелье перед нами в сутане, с белым полотняным воротником, в круглой шапочке. Да, он был членом «первого сословия». Но согласно изустным рассказам о нем, собранным в 1783 году, Мелье в своих проповедях предпочитал обороты: «Христиане говорят, христиане утверждают, христиане верят…» Записавший это священник из деревни Мазерни полагал, что такой манерой выражаться Мелье как бы закрывал рукой половину лица, дабы менее видна была его насмешливая улыбка, дабы не поняли всей его злоумышленности.
Тот же составитель раздраженной характеристики Мелье на основе сплетен и молвы описывает Мелье как человека, которому опротивела жизнь, который стал гадким из-за принуждения себя внешне жить в духе своего сословия, будучи раздираемым кризисом своего сознания. Человек «странный и неотесанный», «с больным мозгом и испорченным сердцем».
Так мстило духовенство тому, кто с исчерпывающей полнотой разоблачил его тайны и покусился на весь его хлеб.
«Завещание» Мелье состоит из восьми доказательств отсутствия бога, ложности религии.
Мелье берется за труд доказать читателям с той ясностью, какая только возможна в любой отрасли знания, что всякое поклонение богам, как и все законы и повеления, издаваемые именем бога и богов, имеют не божественное происхождение, а созданы людьми. Хитрые политики это выдумали, лжепророки и шарлатаны обработали, невежды слепо приняли, наконец государи и сильные мира сего, иначе говоря, опять же политики, использовали это, чтобы легче держать в узде народ. На деле, обращается Мелье к читателям, все, что толкуют вам о прелестях и вечном блаженстве рая, об ужасных муках ада, — пустые басни. После смерти мы не можем ни надеяться на хорошее, ни опасаться плохого. Успокойтесь же умом и сердцем и избавьтесь от этих страхов. Пока вы живы, живите хорошо, пользуйтесь радостно дарами жизни и плодами своих трудов. Бессмысленно подчинять свою жизнь тому, что будет после смерти, так как смерть пресекает жизнь, сознание и всякое чувство добра и зла.
Первое же доказательство тщеты и ложности религий поражает своей высокой логической силой.
Мелье в нем наименее независим от предшественников, оно подготовлено Монтенем, Бодэном и многими другими, но он заново распахнул его каким-то своим собственным, особенным, молодым жестом.
Религий было и есть на земле множество. Смотрите, ваша христианская религия окружена множеством других у разных народов в древности и сейчас (аргумент, который поистине мог ярко вспыхнуть не раньше XVI века). Христиане считают все другие религии языческими, свою — истинной. Каждая религия считает себя единственно истинной, а всякую другую — заблуждением, обманом, иллюзией и надувательством. Ни одна не смогла переубедить другие неоспоримыми доводами, хотя они уже столько веков спорят и даже преследуют друг друга огнем и мечом. Значит, нет ясного и убедительного свидетельства религиозной истины. Значит, истинно то, что каждая из них говорит о всех остальных: все религии — не больше, чем измышления человека, и полны заблуждений, иллюзий, обмана. Ясно, что ни одна не имеет божественного происхождения, не установлена богом.
Это доказательство с помощью «языческих религий» просто и величественно. Мелье щедро листает страницы древней истории. Сколько законодателей, уверявших, что они исполняют волю богов. Сколько римских императоров, объявленных богами!
Вот, кстати, и один из источников появления веры в богов: тщеславие и дерзновенное безумие тех, кто называл себя богами. Другой источник — вера в то, что люди могут становиться богами после смерти. Подчас удрученные трудами люди перед лицом своей бедности и немощи поклонялись предметам, в которых они больше всего нуждались. Подчас поклонялись из страха болезням, из благодарности — благодетелям, из непонимания — животным, явлениям природы. Прекрасные творения художников и ваятелей вызывали преклонение слабых и темных люден, которым легко было внушить, что статуя есть бог, и так родилось идолопоклонство.
Все это клонит лишь к одному: религии рождались от людей, а не от богов. Никакое божество не показывалось всенародно людям, а все божества прибегали для сообщения своей воли людям к такому явно противоречащему их мудрости, такому ненадежному и подозрительному способу, как келейные откровения тому или иному отдельному человеку. Но вот психологией людей действительно объясняется происхождение богов. Тут два истока. С одной стороны, неисчерпаемое многообразие, тонкость и хитрость игры тех обманщиков, которые рассчитывают удовлетворить интересы честолюбцев, лицемеров, льстецов и знают, что невежественный народ не в состоянии сам разобраться в этих иллюзиях. С другой стороны, самому народу свойственно жадное любопытство и поразительное легковерие ко всему, что необычайно, неведомо.
