Александр Анненский - Фанера над Парижем. Эпизоды
– Володьке-то?.. – Никанор включил зажигание. – М-м-молодой. Когда тут всерьез заваривалось… он из первых был… Солнцевский… Он там самый. от-т-тмороженый был… его свои побаивались. Вот. – он завел двигатель, включил передачу, выруливая от тротуара. – А потом они когда. добились в мэрии, чтоб авторынок к ним п-п-перевели. говорят, три лимона зеленых тогда отвалили… на них чечены наезжать стали… ну, чтоб, мол, д-д-де-лились. И для убедительности сестренку его взяли… пятнадцать ей было… красивая. ну и вернули потом… частями… Вот у него крыша-то. Лечился сначала, а потом с-с-сюда ушел… Что было – роздал все. Ладно, вольному – воля. – он посмотрел на часы. – Г-г-гусь там соскучился, наверное… как д-д-думаешь?..
…Оставив машину на огороженной стоянке, Игорь и Никанор вошли во вращающиеся двери отреставрированного особняка в одном из арбатских переулков, объяснились с поднявшимися навстречу охранниками в камуфляже. Поднимаясь вслед за сопровождающим по широкой мраморной лестнице, Игорь невольно замедлил шаги у явно музейных скульптур и картин в старинных рамах, украшающих каждый из холлов.
Перед входом на третий этаж, перекрывая проход, стояла металлическая арка, и сидели еще два «шкафа» уже в костюмах, но с демонстративно расчехленными помповыми ружьями.
– Сюда.
Впрочем, другого прохода мимо металлоискателя и не было. Отсюда ровный коридор упирался в тяжелую стеклянную дверь.
– Б-б-бронированное… – шепнул Никанор, касаясь темного стекла.
– Здесь подождите, пожалуйста. – сопровождающий скрылся за еще одной деревянной дверью и почти сразу же вышел.
– Проходите.
В просторном кабинете, устланном светлым ковровым покрытием, за девственно чистым столом сидел импозантный мужчина в дорогом костюме и тонких золотых очках – Гуслянский. Поодаль, скрестив за спиной руки, смотрел в окно еще один охранник с рацией.
– Здравствуйте, Владимир Абрамович. – не дожидаясь приглашения, Никанор как был, в куртке, опустился на мягкий кожаный диван, показывая Игорю место рядом.
Бесцеремонность не осталась незамеченной, но хозяин кабинета, видимо, умел держать себя в руках.
– Добрый день. Это что ты мне принес?.. – он показал на шевельнувшуюся на Никаноре куртку, взглядом останавливая мгновенно напрягшегося охранника.
– А. – Никанор расстегнул молнию. – Это – Максик. – он выпустил песика на пол. – Можно он пока п-п-погуляет…
Щенок, тыкаясь носом в ковер, с любопытством начал исследовать незнакомое помещение.
– Ну. слушаю… Никанор кивнул Игорю:
– Д-д-давай.
– Иван Александрович просил передать, что мы все закончили. Сегодня последнее перечисление к вам ушло. Все, что он обещал вам, сделано. – Игорь посмотрел на сидящего за столом. – Хотелось бы теперь знать ваше решение.
Поколебавшись, Гуслянский нажал кнопку на плоском телефоне, снял трубку.
– Посмотрите по счету 608. А, вот так, да?.. Спасибо.
– Были сомнения, Владимир Абрамович?.. – Никанор следил за заигравшемся щенком.
Гуслянский улыбнулся.
– Слушай, почему ты ему уши не купируешь?.. Есть же стандарт…
– А зачем ему как все б-б-быть?.. – Никанор потрепал щенка по голове. – Шеф еще говорил, что на дачу пока не поедет… б-б-будет нас ждать.
Гуслянский поднялся из-за стола, прошелся по кабинету, подошел к окну. Отсюда, сверху, было видно, как на огороженную стоянку въехала какая-то грязная «Тойота». Ткнувшись в бордюр возле джипа, она остановилась, и двое кавказцев, не выходя из машины, закурили, рассматривая серебристый внедорожник.
– Вы за квартал свое получили?.. – он повернулся.
– Ага… – Никанор кивнул. – Как раз к Р-р-рождеству…
Гуслянский помолчал.
– Знаете, есть статистика. каждый второй брак обязательно закончится разводом. Ну, надоедают люди, даже близкие… Какой-то определенный период существования друг друга устраивают, а потом приходит момент – и все, разбегаются… И ничего, дальше живут. каждый уже сам по себе. в новом периоде.
– Значит, вот т-т-так решили. – Никанор поднял глаза на собеседника.
– Ну, что б нет, так да. – Гуслянский резко повернулся. – И расходимся на сегодняшний день мы, заметь, по нулям. Никто. никому. ничего. Это ясно?..
– Ясно. – Никанор застегивал куртку. – Значит, м-м-меняете…
– А Ивану передайте, – Гуслянский недослушал, – что я ему даже благодарен, – он переглянулся с охранником, – серьезно. за науку. Все-таки два года рядом… я работал, а он меня… доил…
– Как скажете, Владимир Абрамович. – Никанор и Игорь встали. – Максик, иди сюда.
Веселый щенок, крутясь возле стены, вдруг поднял заднюю лапу и по брюкам охранника потекло.
– А, блин. – тот отдернул ногу, но было уже поздно. На светлом ковровом покрытии расползлось большое мокрое пятно.
Гуслянский усмехнулся.
– А он у тебя хам, оказывается. В хозяина, что ли?.. И уши ему резать все-таки надо…
– Наверное. – Никанор поднял Макса на вытянутой руке. – Н-н-не возьметесь?..
– …Так и сказал?.. – Лобов засмеялся, и одинокий бомж за соседним столиком, добиравший соус хлебом с тарелки, подозрительно оглянулся. В маленькой пельменной народу было мало, и любой звук отдавался в гулкой тишине.
– И что потом?.. – он достал сигареты и зажигалку, но заметив сразу набычившуюся уборщицу, снова убрал их в карман.
Игорь пожал плечами.
– Похоже, там новая крыша… Иван давно это предчувствовал, потому нас и отправил. Теперь он вроде и от обязательств свободен – и чистый, инициатива разрыва не его была. Может быть, – Игорь пригубил чай из стакана с разводами, – Гуслянский под Мансура ушел…
– Может быть. – Лобов старался говорить негромко. – С будущего года уполномоченных коммерческих банков, их всего несколько у нас было, через которые весь городской бюджет прокручивался… больше не будет, слышал?.. Все деньги, аккумулируясь, уходят в один, муниципальный, которая сама мэрия создает, чтобы ни от кого не зависеть.
– И что… это в газетах было: «в целях борьбы с возможными злоупотреблениями средствами налогоплательщиков…», что-то там еще. В банках, наверное, до сих пор на ушах стоят. это же миллиарды мимо. Погоди-ка. – Игорь задумался. – А ведь Гуслянский тоже был среди этих. Значит, это и его коснется.
