Альфред Тёрни - Крах под Москвой. Генерал-фельдмаршал фон Бок и группа армий «Центр». 1941–1942
8 мая, как и планировалось, войска фон Бока (11-я армия Манштейна) начали наступление в Крыму. В течение 12 дней (до 19 мая включительно) они снова захватили Керченский полуостров и решительно разбили здесь силы русских. Стремительный захват полуострова и его главного города, Керчи, по всей видимости, и составил тот элемент неожиданности, на который так надеялся фон Бок. Русские явно не ожидали усиленного штурма Севастополя и приняли недостаточные меры предосторожности – если вообще приняли[102]. В результате 11-я армия Манштейна, поддержанная румынскими дивизиями, быстро прижала русских к морю. К 18 мая в результате наступления на Керченский полуостров было захвачено более 149 тысяч пленных, 1100 орудий и прочая военная техника. Фон Бок с радостью доложил Гитлеру, что потери немцев составили лишь 7 тысяч человек[103] 23.
А 18 мая началась операция «Фридерикус». Ей предшествовало начавшееся 12 мая наступление советских войск на Харьков с юга, с выступа, и с востока. Еще более расширившийся выступ фронта оказался уязвимым для удара немцев под его основание. Вследствие чего советские войска были окружены, вырвалось только 22 тысячи. В результате Харьковского сражения 12–29 мая безвозвратные потери советских войск составили 170 958 человек, санитарные 106 232 человека. Потери немцев, по их утверждениям, составили 30 тысяч, румын 3 тысячи.
20 мая Бок издал приказ о том, что датой штурма Севастополя назначается 3 июня. Он распорядился вести артиллерийский обстрел и воздушную бомбардировку пять дней, а 8 июня бросить вперед пехоту и танки.
1 июня Гитлер вылетел в Полтаву, чтобы встретиться с фон Боком. «Учитывая тот факт, что фюреру пришлось встать в 4 утра, чтобы совершить перелет и успеть вернуться в тот же день, я нашел его в непривычно прекрасном настроении», – заметил фон Бок24.
Возможно, одной из причин отличного настроения Гитлера было то, что русские признали поражение в Керчи прежде, чем немцы возвестили о своей победе. Гитлер истолковал этот факт как свидетельство того, что русские стоят на грани полного краха и признанием своих потерь они надеются воззвать к помощи Запада, пока еще не стало слишком поздно.
«Но мы позаботимся об этом! – заявил Гитлер, в раздражении топая ногой и хлопая себя по бедру. – Если только англичане и американцы попробуют высадиться на Кавказе, мы и их загоним в Сибирь! Они много болтали об установлении второго фронта на Западе, но сомневаюсь, что они окажутся настолько глупы, чтобы действительно это сделать!»
Фон Бок не был настроен так оптимистично. Он напомнил Гитлеру, что все отчеты разведки содержали сведения о сосредоточении резервных сил русских в Донецком бассейне и на Северном Кавказе. Больше того, русские совершенно не скрывали тот факт, что они знают, где именно пройдет массированное наступление противника и каковы его цели. Подобные новости могли бы кого угодно привести в замешательство! Вдобавок русским начало поступать значительное количество английской и американской техники и вооружений. «До сих пор удача сопутствовала нашему успеху на юге России, но я не верю, что русские позволят себе снова прозевать сюрприз вроде того, какой мы им устроили под Керчью, – сказал он Гитлеру. – Тот факт, что они сосредоточили резервные войска именно на тех территориях, где мы должны будем наступать, исключает подобный элемент неожиданности».
«А из кого состоят эти самые резервы? – резко возразил Гитлер. – Глупые сборщики хлопка из Казахстана, полуобезьяны из Монголии, да они побегут от рева первого танка или сирены «Штуки»! Говорю вам, фон Бок, они уже в наших руках! Наш девиз таков: в атаку! И снова в атаку! Уже не будет суровой русской зимы, которая бы их спасла. И задолго до наступления новой зимы мы закрепимся на Кавказе, а нефтяные месторождения будут принадлежать нам!»25
Позже, уже сидя в самолете на пути в Германию, Гитлер поделился со своим помощником: «Хотел бы я, чтобы фон Бок демонстрировал больше оптимизма. Он все еще оглядывается на те методы войны, которые мы использовали в 1916 году. После того как мы выиграем эту войну, я непременно отправлю его в отставку. Фон Бок слишком старомоден, чтобы принимать участие в наших будущих планах»26.
2 июня тщательно спланированный штурм Севастополя начался с массированной бомбардировки и артобстрела. 7 июня германские и румынские войска стали штурмовать полукольцо защищавших город со стороны суши укреплений, теперь в значительной части превращенных в развалины. Сражение было очень напряженным и напомнило фон Боку о прошлых яростных битвах под Варшавой, Дюнкерком, белорусским Брестом, Минском, Брянском и Вязьмой. Русские отправляли в бой каждого способного сражаться мужчину; все имели приказ драться до последнего вздоха. И они так и делали, сражаясь буквально за каждый камень своего города. Но к середине июня стало очевидно, что Севастополь скоро падет. 19 июня фон Бок записал, что позиции русских на северном фронте под Севастополем взяты, кроме фортов «Ленин» и «Север», и, хотя русские отчаянно сопротивляются, остается преодолеть лишь следующие линии обороны, и тогда германские войска войдут в город и тем самым займут весь Крым. Фон Бок также заметил, что румыны неплохо сражались бок о бок с немцами. «Нашим военным советникам пришлось повозиться с не воинственными по натуре румынами, однако ситуация определенно улучшается», – записал он27.
Во время сражения за Севастополь Бок почти каждый день докладывал Гитлеру об успехах. С момента визита к Боку тот почти все время провел в своей баварской резиденции в Оберзальцбурге. По обыкновению в 5 часов вечера фон Бок звонил фюреру, используя телефонные линии, которые охватывали всю огромную территорию между германской Баварией и русским Крымом[104]. В одном из последних своих звонков фон Бок проинформировал Гитлера о том, что 28 июня 1942 года группа армий «Юг» готова начать второй и самый главный этап плана «Блау», а именно летнее наступление на Сталинград и Кавказ.
Но тут произошел серьезный инцидент, который имел роковые последствия для Германии, для группы армий «Юг» и для самого фельдмаршала фон Бока. 20 июня легкий немецкий самолет «Физелер-Шторьх» с начальником оперативного отдела штаба 23-й танковой дивизии майором Антоном Рейхелем на борту возвращался в штаб дивизии из 40-го танкового корпуса. Рейхель вез с собой копии планов предстоящего германского наступления, начало которого было назначено на этой неделе. Планы имели гриф «Совершенно секретно – посылать только с офицером связи». Самолет попал в страшную весеннюю грозу, пилот потерял управление, и, пролетая над русской территорией, самолет сбился с курса. С точностью не установлено, имел ли он механические повреждения или был сбит русскими. Так или иначе, самолет упал на территории, занятой русскими, всего в 4 км от немецких позиций, близ Белгорода. Рейхель и пилот погибли, однако самолет не загорелся. Немецкие наблюдатели с передовой немедленно сообщили о крушении.
