Андрей Шляхов - Главные пары нашей эпохи. Любовь на грани фола
Выбор профессии был сделан Инной чуть ли не с пеленок. Как вспоминает актриса, будучи ребенком, она постоянно что-то разыгрывала, представляла, изображала. «Недалеко от нашего дома, в поле, росла яблоня, и зимой, когда наметало огромные сугробы, я бежала туда, — вспоминала Чурикова. — Садилась на покрытый настом снег, как на трон, клала руки на „подлокотники“ и начинала играть, одна: представляла, что я королева! Я разговаривала с какими-то придворными… Откуда это рождалось? У нас не то что телевизора — радио долго не было: я помню, как мама однажды привезла из Москвы радиоприемник. Но я придумывала свой мир, в котором мне было интересно: мне кажется, что чем меньше историй из телевизора или радио, тем мощнее детская фантазия».
Помимо учебы в школе Инна с девятого класса посещала студию при Театре имени Станиславского и не сомневалась, кем она будет. Только актрисой, и никем больше! «В этой студии я проучилась два года, — рассказывала Чурикова, — у нас были замечательные педагоги. Помню, как молодой Евгений Леонов пришел к нам на занятия, где мы учились работать с несуществующими предметами. Он с трудом поднял воображаемую гирю, начал размахивать ею и как запустит вверх, в небо! И стал с нами разговаривать, а „гиря“ вдруг „упала“, и он ее „поймал“ — это было поразительно придумано, мы так смеялись от неожиданности!»
Мать поддерживала стремления дочери и постоянно повторяла, что верит в нее, что ее мечта сбудется. Слова матери «Дочка, знай, если что задумаешь, так тому и быть!» стали жизненным девизом Чуриковой.
По окончании десятилетки Чурикова решила поступать в Школу-студию МХАТ, но из-за своей «неартистической» внешности потерпела неудачу. Ее декламация развеселила членов вступительной комиссии, но не более того. Чурикова, конечно же, расстроилась, но быстро взяла себя в руки и попробовала поступить в Щукинское театральное училище.
Увы, она снова потерпела неудачу. Другая на ее месте отказалась от мечты, но, к счастью, Чурикова не из тех, кто легко покоряется обстоятельствам. Она предприняла еще одну попытку и поступила в Училище имени Щепкина на курс актера и режиссера Вениамина Цыганкова. «На первом туре меня прослушивал молодой актер Малого театра Юрий Соломин, о котором я тогда ничего не знала, — вспоминала Чурикова. — Я забыла текст, и Юрий Мефодьевич меня утешил и поддержал, хотя, наверное, не помнит об этом случае. А к последнему туру я осмелела, даже пела частушки по просьбе Вениамина Ивановича Цыганкова, который в тот год набирал курс. Захожу я после прослушивания в учебную часть, и меня спрашивают: „Вы Чурикова? Знаете, что Вениамин Иванович сказал о вас? „Или она дура — или гений““. Я, наверное, и то, и другое, хотя насчет гениальности не знаю».
У студентки Чуриковой совсем не было свободного времени — она училась. Училась самозабвенно и упорно. Она была так рада, что все-таки, несмотря ни на что, поступила в училище, что пропадала там с раннего утра до поздней ночи. После занятий студенты готовили отрывки, спорили, показывали педагогам этюды. Чурикова всегда с признательностью вспоминает своих учителей, таких как Вениамин Цыганков или Леонид Волков. Волкова актриса считает подлинным гением. «Помню, мы ставили „Последние“ по пьесе Горького, где я играла Любовь, горбунью, — рассказывала Инна Михайловна. — Однажды во время репетиции, когда шла не моя сцена, стояла я спиной к зрительному залу, слушала — и плакала. Навзрыд. Вдруг подходит ко мне Волков и говорит: „Чурикова, что вы делаете?“ Я, всхлипывая: „Леонид Андреевич, плачу“. Он: „Зачем? На вас никто сейчас не смотрит. Вы поберегите свои силенки, Инна Михайловна“. А я подумала: „Боже мой, как это?“ И каждый раз в этом месте просто рыдала, так и стояла зареванная. Совет моего учителя „поберечь силенки“ я поняла позже: когда Глеб сказал мне, что актеры — это бегуны на длинную дистанцию. На дистанцию длиной не только в фильм или спектакль — в жизнь. Потому что в нашей профессии не может быть старости: если устал — уходи».
Чурикова начала сниматься в кино рано, еще во время учебы в школе. Ее заметили, когда она показывала тюленя на выпускных экзаменах в студии. Первым фильмом актрисы стала картина режиссера Ордынского «Тучи над Борском», вышедшая на экраны в 1961 году. Событием в культурной жизни страны эта картина не стала — она представляла собой одну из многочисленных антирелигиозных агиток того периода, «разоблачавшую» так называемых сектантов. Чурикова сыграла в этом фильме школьницу Райку. Можно представить, что это было для девочки, которая жила обычной жизнью и о съемках в кино разве что только мечтала?
За первой картиной последовали другие, среди которых были очень известные, например «Я шагаю по Москве» режиссера Георгия Данелии или «Морозко», снятый главным сказочником советского кинематографа Александром Роу.
После училища Чурикова хотела было работать в Малом театре, в котором часто участвовала в массовках, но в Малый театр ее не взяли. Не взяли и в Театр Сатиры, отказали. В компании с двумя друзьями Инна пошла показываться в Театр юного зрителя, куда приняли всю троицу.
В Театра юного зрителя молодая актриса преимущественно играла в пьесах-сказках. Отголоском этого стал один из эпизодов в фильме «Начало», где режиссер фильма о Жанне д'Арк впервые видит будущую Жанну в образе Бабы-Яги. Правда, самым запоминающимся из спектаклей «тюзовской» поры стала не сказка, а спектакль с мрачно-интригующим названием «За тюремной стеной», поставленный по пьесе Юрия Германа.
Знаменательным событием в биографии Инны Чуриковой стала роль Тани Теткиной в фильме «Святая душа», вышедшим на экраны под названием «В огне брода нет». Фильм ставил молодой режиссер Глеб Панфилов, выпускник Высших режиссерских курсов. Это был его дебют.
Чурикова сыграла в картине санитарку госпитального поезда Таню Теткину, простую, ничем не примечательную на первый взгляд девушку, совершенно случайно открывшую в себе необыкновенный художественный дар. Девушка преображает грозную реальность времен Гражданской войны в картины, преисполненные гармонии, красоты и света. В том «безумном и яростном» мире, где живет Таня, нет места романтике, и оттого ее гибель предопределена. В окружении взаимной ненависти и взаимной же нетерпимости «святая душа» обречена…
Известный драматург Евгений Габрилович сам в Гражданской войне не участвовал, но вот рассказы о ней слушать любил. Одна из историй легла в основу его повести «Случай на фронте», которая появилась в журнале «Красная новь» в 1939 году. Однажды, спустя много лет, Габрилович рассказал об истории создания повести на встрече со студентами Высших режиссерских курсов. На следующий день домой к Габриловичу пришел студент этих курсов Глеб Панфилов. Пришел с просьбой написать сценарий для его дипломной работы.
