Рой Медведев - Политические портреты. Леонид Брежнев, Юрий Андропов
Борьба течений внутри партии между активными сталинистами и умеренно-консервативным течением, которое к началу 70-х годов все же одержало верх и над крайне слабым течением антисталинистов, и над более активным течением и группой явных сталинистов, не была единственной идеологической проблемой для КПСС. Возрождению сталинистских тенденций в партийном и государственном аппарате естественно соответствовало и возрождение шовинистических великорусских настроений и тенденций.
В такой стране, как Советский Союз, который образовался и развивается как многонациональное государство, шовинистические тенденции и течения не могли выступать открыто, они крайне искусно маскировались.
Но все же этот шовинизм никогда не становился, вопреки некоторым утверждениям на Западе, ведущим идеологическим течением советского и партийного руководства. Большинство членов Политбюро руководствовалось главным образом очень догматически толкуемым «интернационализмом». Для М. А. Суслова, как «главного идеолога» партии, русский национализм и шовинизм были неприемлемы в первую очередь по идеологическим причинам. Их противоречие марксизму-ленинизму было слишком очевидным, чтобы русский национализм стал совместим с партийной идеологией. При всем своем догматизме, а вероятнее даже вследствие него, Суслов пусть и не всегда решительно, но выступал против националистической идеологии. Эта идеология была также явно неприемлема и для Брежнева, который родился и вырос в восточной части Украины в чрезвычайно многонациональной среде. Национальные проблемы очень мало волновали Брежнева, он легко сходился с представителями разных наций, его женой была еврейка, и в круг его ближайших друзей входили украинцы, молдаване, казахи, татары. Такое же «интернациональное» мировоззрение имел и Косыгин. Не мог похвастать «чистым» русским происхождением и Андропов, и уже поэтому наиболее агрессивные националисты относились к нему с недоверием.
Наряду с русским национализмом, а также в качестве реакции на него усиливались националистические тенденции внутри партийного руководства в других регионах СССР – на Украине, на Кавказе, в Средней Азии и Казахстане. На Украине эти тенденции представлял в первую очередь Первый секретарь ЦК КП Украины П. Е. Шелест. Парадокс, однако, заключался в том, что с точки зрения более радикальных украинских националистов Шелест и его окружение являлись проводниками русского влияния на Украине, а с точки зрения Москвы Шелест был явным националистом. Он пытался решительно бороться против усиления влияния русского языка на Украине; одно время в украинских министерствах было запрещено пользоваться пишущими машинками с русским шрифтом, и на все служебные письма составлялись ответы на украинском языке. На проводимых время от времени в Киеве всесоюзных совещаниях представители Украины пытались выступать на украинском языке. В республике стало увеличиваться число научных и технических журналов и изданий на украинском языке. В условиях СССР это было явным перегибом, так как вся техническая документация и служебная переписка в масштабах страны могла идти только на русском языке. Экономика нашей страны представляет единое целое, и учреждения, например, Узбекистана, не могли иметь в своем штате переводчиков со всех языков союзных республик. Националистические тенденции в Казахстане и Средней Азии выражались в постепенном вытеснении русских и украинцев из числа руководящих кадров.
Даже в автономных республиках, где русские часто составляли от 50 до 70 процентов населения, почти все руководящие кадры формировались из представителей местной национальности.
В то же время в Прибалтике вопреки желанию и чувствам эстонцев, латышей и литовцев и часто вопреки экономической целесообразности проводилась политика по увеличению населения за счет привлечения жителей из других регионов страны, и в первую очередь русских. В Абхазии происходила явная «грузинизация» населения. Если в 1929 году из 175 тысяч человек, проживающих в Абхазской АССР, 84 тысячи, или 48 процентов, составляли абхазцы и лишь 18 процентов населения – грузины, то уже в 1970 году в республике проживало 487 тысяч человек, из которых абхазцы составляли только 77,2 тысячи, т. е. меньше 16 процентов. В это же время грузинское население автономной республики возросло до 199 тысяч человек, т. е. почти до 41 процента. В Азербайджане явно просматривалась линия на ограничение прав и возможностей армянского населения Нагорно-Карабахской автономной области. Все эти противоречивые и часто негативные процессы в национальной сфере серьезно не изучались и не анализировались ни в партийных, ни в государственных органах, ни даже в системе Академии наук СССР. Таким образом, в нашей стране накапливались очаги национальных конфликтов.
* * *Мы уже говорили, что в 1966 году в Москве состоялся XXIII съезд КПСС. В Отчетном докладе ЦК, с которым выступил Л. И. Брежнев, все трудные политические и экономические проблемы были заботливо оставлены в стороне; не затрагивали их и делегаты съезда. Съезд не осудил прожектерских концепций Хрущева о быстром строительстве коммунизма и не предложил никакой новой концепции, поиски которой, однако, продолжались. Впервые эта концепция – на этот раз концепция «развитого социализма» – была выдвинута Брежневым на юбилейном заседании, посвященном 50-летию Октября. Подводя итог достижениям Советской власти за 50 лет, Брежнев призвал «как можно полнее использовать возможности, которые открывает развитое социалистическое общество»[49]. Еще через четыре года эта же мысль была высказана немного подробнее в соответствии с несколько откорректированными положениями Программы КПСС. Выступая с докладом на XXIV съезде партии, Брежнев заявил: «Самоотверженным трудом советских людей построено развитое социалистическое общество, о котором Ленин говорил как о будущем нашей страны. Это позволило нам приступить к практическому решению великой задачи, поставленной Программой партии, ее последними съездами – к созданию материально-технической базы коммунизма»[50].
Сама по себе концепция социализма как особой, самостоятельной ступени или формации в становлении человеческого общества, имеющей собственные внутренние закономерности и особенности, как формы общества, которое будет существовать долго и проходить свои, присущие социализму стадии развития, – такая концепция представлялась весьма плодотворной. Как известно, в марксистской литературе XIX века, а затем и в большей части марксистской литературы XX века социализм рассматривался лишь как такой строй, который сочетает в себе некоторые элементы коммунизма и «родимые пятна» и «пережитки» капитализма, как первая, начальная и несовершенная стадия коммунистической формации.
