Хайнц Прюллер. - История Больших Призов 1972. Год Фиттипальди.
Шутки между крупяным супом, стейками и зальцбургскими клецками: труппе Тиррелла чужды "бензиновые" дискуссии а-ля March, где Петерсон и Херд вместо супа, мяса и десерта говорят о передаточных отношениях. "Десяти минут консультаций после тренировки", - говорил мне Джеки, - "вполне достаточно". Как всегда в Цельтвеге, он просит обеспечить ему полицейский эскорт (из-за непроходимых "пробок") и частный самолет, чтобы успеть на вечерний рейс Вена-Женева. "Но эскорт - только в день гонки, чтобы люди не думали обо мне ничего плохого, а самолет - только двухмоторный".
Приехав из Швехата {Аэропорт Вены.}, почти одновременно с клецками, появились Хелен Стюарт и секретарь Джеки, Рут Киннеар. Джеки дал себя уговорить и купил Рут авиабилет, "после того как своими ушами услышал, как язвительно смеются в паддоке и шепчут друг другу: "ты знаешь, а секретарь Джеки может себе позволить только билет на поезд". Рут "сервировала" шефу английские газеты, а Хелен рассказала, что дома Пол, их старший сын, был побит в плавании младшим, Марком. А это должно означать больше, чем просто братский спор, потому что "Пол не может проиграть", - как объяснил мне Джеки. "Если я побеждаю его в плавании, стрельбе или в чем-либо еще, он хочет реванша, всегда, пока не выйдет из борьбы великим победителем. Пол - плохой проигравший. Ну а кто - хороший проигравший? Мне еще никто не смог показать того, кто проигрывает с радостью".
Стюарт не может себе представить, что Фиттипальди "по какой-либо причине упустит титул". Но сам он "хочет просто снова побеждать в гонках: здесь, в Канаде, в Америке. Но Монца мне дает не много, там Франсуа спокойно может быть первым". Оптимизм и настроение так же великолепны, как и за год до этого, когда труппа Tyrrell отмечала второй чемпионский титул Джеки на верхнем этаже виллы, хотя Цельтвег еще ни разу не приносил счастья этой команде. В 1970-м ни Стюарт, ни Север не закончили и первого круга (!), и в 1971 году ни один не доехал.
И в этот раз Север не может быть счастлив на своем дважды попадавшем в аварии "002". "Машина после аварий больше не хороша, стала непредсказуемой. Из страха, что снова что-нибудь пойдет не так, я еду медленнее, чем мог бы. Но две аварии в год - этого достаточно". В чем Север не признается, но что, по-видимому, правда - он неосознанно жалеет, что не он, а его капитан команды получил новое "чудо-оружие" "005". Несмотря на это: долгий, веселый вечер, в конце которого Кен Тиррелл, этот чрезмерно костлявый, глубоко укоренившийся, реалистичный шеф команды, чтобы развеселить Джеки, позволил себе несколько грубых шуток, от чего разговор перешел на секс. За два дня до старта, полагает Кен, профессионал должен с этим прекратить: "из-за резервов организма я ненавижу мысль, что мои пилоты должны провести долгую, тяжелую и жаркую гонку - и не смогут в случае необходимости прибавить". Насколько жарко на самом деле, подтверждали образующиеся в бензопроводах двигателей Ferrari паровые пробки, не позволявшие им выйти на полную мощность. "Vapolock", - сердился Регаццони, в то время как Икс находил, что эта история "сначала раздражала, но теперь стала просто странной". Но прежде всего самые большие неприятности были у частной команды Фрэнка Уильямса.
Williams
"У меня никогда не бывает страха, и я не знаю сам, почему так. Но я никогда не боюсь". Анри Пескароло, не двигаясь, пристально смотрел в ночное небо Цельтвега. На его бородатом лице стоика с каиновой печатью огня от аварии в Ле-Мане 1969 года не двигался ни один мускул. "Так что ты рад, что жив", - сказал, находящийся рядом с ним Фрэнк Уильямс, покачав головой. Анри медленно повернул голову и изрек: "Это абсолютно непостижимо". Служба буксировки оттащила из первого поворота то, что осталось от Williams-March, после того как он разлетелся на куски от встречи с барьером на скорости 220, произошедшей из-за лопнувшей передней левой шины. У Пескароло оказался не только ангел-хранитель, но и обоснованное алиби, поскольку Уильямс видел выжженные на асфальте следы шин, и сомнений быть не могло. Этим пятым критическим дефектом за пять недель продолжилась невероятная серия аварий Пескароло, на этот раз на еле собранном после крушения в Нюрбургринге автомобиле. "Когда-нибудь аварии Анри должны прекратиться", - сказал Уильямс на "Ринге", - "я только боюсь, следующий на очереди будет Паче". Но это случилось опять с Пескароло, чья коллекция металлолома уже сделала Уильямса в этом году беднее на 810.000 шиллингов. Большая сумма, по сравнению с 90.000 шиллингов, которые "Песка" заработал на призовых. "Это не только потерянные деньги, которые болезненно переживаешь", - говорил Фрэнк, "это и те деньги, которые никогда не дадут прибыль, поскольку ты не можешь дальше развивать груду железа. Такие вещи отбрасывают меня назад". Фрэнк уже часто бывал отброшенным назад, сильнее всего из-за аварии своего друга Кэриджа, но, скрежеща зубами, прорывался обратно, снова и снова. Часто он был вынужден арендовать грузовик, поскольку не было денег на ремонт собственного. Очень много Уильямс ходит пешком: круг Интерлагоса он обходит за 33 минуты, в Уоткинс-Глене ему требуется 80 минут, чтобы добраться от трассы обратно в отель Glen Motor Inn. Когда Фрэнк рассказывает, что он и дома ежедневно бегает по восемь миль, Дитер Штапперт слышит злые языки: "Да, если его кредиторы гонят через лондонские пригороды".
Наблюдать Фрэнка вечером после Гран-при - это целое событие, поскольку контраст с остальными, которые в приемной гоночного бюро ждут своих призовых денег, огромен. Про Шетти думаешь, что он ждет своего архитектора, про Парнелла - он ждет, пока не освободится туалет, про Майера - ждет, пока не откроется биржа, а Уильямс всегда как будто ждет Деда Мороза. После произведенной выплаты он прижимает конверт к себе, чтобы никто ничего не смог отобрать, надевает свою кепку в клеточку и счастлив. До следующей глобальной поломки.
Теперь он с фанатичным ожесточением борется, чтобы удержать своего молодого пилота Карлоса Паче. "Я убью каждого, кто попытается отобрать его у меня", - угрожает он и бросает пустую пивную банку далеко в ночь. Он предполагает, что потеряет Паче, но знает, что опять найдет кого-то нового.
Уильямс никогда не сдастся, но и Лауда - тоже. Макс Мосли спешит в лимонно-желтом корсаже "Ники Лауда" через паддок, "поскольку надо же что-то делать для местного героя". Но на самом деле Максу трудно сделать что-то для Лауды. Петерсон, Лауда и Бойттлер имеют по супердвигателю, который так обрадовал четырех биржевых маклеров клиента March, что они послали Бойттлеру телеграмму: "Что бы ни случилось, не позволяй заводской команде отбирать у тебя хороший мотор". Когда Петерсон обнаружил течь масла, что по обычаям March означало - скоро он получит мотор Лауды, Макс начал разговор с Майком: "Я раздобуду тебе супербыстрые шины, а ты за это поменяешься моторами с Ники". Бойттлер согласился, но потом передумал и услышал от сопящего от гнева Макса: "Ты и твои люди, вы еще почувствуете, что значит, когда Мосли говорит: "Вы теперь меня узнаете". И поскольку черт, если уж приходит, то приходит дважды, March Лауды начал гореть еще в паддоке. Механик Дэйв получил ожоги, поэтому Ники отвозил его в госпиталь.
