Иосиф Лаврецкий - Эрнесто Че Геваро
Учитывая все эти обстоятельства, Че утром 1 января поручил капитанам Нуньесу Хименесу и Родригесу де ла Веге направиться в казармы «Леонсио Видаль» и уговорить гарнизон сложить оружие, обещая, что солдатам и офицерам будет разрешено разойтись по домам или направиться в любое место Кубы по их выбору.
Парламентеры сели в автомобиль с белым флагом и, прихватив громкоговоритель, по которому призывали прекратить огонь на время переговоров, направились в расположение обороны противника.
Каскитос их встретили с явным облегчением и надеждой.
— Братья! — кричали батистовские солдаты. — Пора кончать войну! Мир! Мир!
В казармах повстанческих капитанов ожидали полковник Эрнандес и весь командный состав противника — 9 майоров и 8 капитанов, а также полковник Корнелио Рохас, начальник полиции. Сам полковник Эрнандес никакого желания продолжать сражение не испытывал. 5 октября при подавлении восстания в Сьенфуэгосе он потерял сына, а сам был ранен в ногу, которая еще находилась в гипсе.
Эрнандес предложил заключить перемирие, не ограничивая его временем.
Парламентеры потребовали от имени Че безоговорочной капитуляции.
— Вы, — заявил Нуньес Хименес офицерам, — полностью окружены, наши бойцы контролируют положение в городе, Население нас поддерживает. В Ориенте ваши войска разгромлены. Весь остров объят восстанием. Продолжение борьбы в этих условиях — преступление.
Эрнандес кивал головой в знак согласия. Но Рохас и некоторые офицеры настаивали на перемирии, якобы для того, чтобы посоветоваться с гарнизоном.
Нуньес Хименес говорит им:
— Сеньоры! Теперь половина двенадцатого. Если в двенадцать с четвертью вы не капитулируете, мы без предупреждения откроем огонь. Таков у нас приказ.
В этот момент по радио поступило сообщение из генерального штаба в Гаване, что Батиста бежал из страны к диктатору Трухильо в Доминиканскую Республику и что в военном лагере «Колумбия», расположенном в столице, образована правительственная хунта во главе с членом верховного суда Пьедрой и генералом Эулохио Кантильо в качестве начальника генерального штаба.
Вслед за этим к радиоаппарату подошел Эрнандес, который доложил Кантильо о положении в Санта-Кларе и о присутствии в казарме парламентеров.
Кантильо, обращаясь к Нуньесу Хименесу, заявил, что взял власть с согласия Фиделя Кастро, а раз гарнизон Санта-Клары теперь в его подчинении, то повстанцы якобы не вправе требовать его капитуляции. Произошло же следующее. 24 декабря Кантильо тайно встретился неподалеку от Сантьяго с Фиделем и обещал ему 31 декабря арестовать Батисту и его сообщников. Одновременно Кантильо обязался прекратить в Сантьяго и других городах сопротивление повстанцам и передать повсеместно в их руки власть. Захват власти в Гаване должны были осуществить войска вместе с подпольными отрядами революционеров.
Кантильо предательски нарушил это соглашение. Он и не думал арестовывать Батисту, с согласия которого встречался с Фиделем. Батиста лихорадочно пытался выиграть время в надежде, что ему удастся добиться вооруженного вмешательства США и таким образом предотвратить победу повстанцев. С этой целью Батиста надеялся уговорить диктатора Доминиканской Республики Трухильо бомбить кубинские города и высадить десант на Кубу, что дало бы повод Вашингтону вмешаться в кубинские дела. Но из этих махинаций ничего не вышло, они были расстроены победами повстанцев и в первую очередь успехами восьмой колонны Че в провинции Лас-Вильяс.
31 декабря начальник генштаба генерал Табернилья доложил Батисте, что армия полностью потеряла свою боеспособность и что никакой надежды приостановить продвижение повстанцев на Гавану нет. Такое же мнение высказал диктатору и Кантильо. Батиста понял, что это конец, и отдал приказ складывать чемоданы. Валюту он давно переслал в швейцарские банки. В чемоданы же пошла всякая «мелочь», в том числе такие милые сердцу диктатора реликвии, как телефонный аппарат из чистого золота и серебряный ночной горшок — подарки признательных американских бизнесменов. Вместе с диктатором решили бежать и палачи кубинского народа поменьше рангом — генералы, начальники секретных служб, министры — всего 124 человека. На роль преемника Батиста избрал Кантильо, который был назначен начальником генерального штаба. Кантильо сопровождал своего благодетеля до трапа самолета. «Не забудь мои инструкции!» — грозно напомнил на прощанье Батиста Кантильо, прежде чем сесть в самолет. Но инструкции бежавшего тирана одолеть повстанцев обманом остались невыполненными, как и прежние — разгромить повстанцев на поле сражений. Если Батиста держался у власти семь лет, то его преемник не удержался и двадцати четырех часов.
Фидель Кастро, узнав о событиях в столице, немедленно выступил с заявлением, в котором осудил переворот Кантильо и разоблачил его как сообщника и прихлебателя Батисты. Фидель призвал трудящихся объявить всеобщую национальную забастовку и не прекращать ее до тех пор, пока власть полностью не перейдет к повстанцам. Одновременно революционный лидер призвал повстанческие силы к решительному наступлению на очаги сопротивления батистовцев и к освобождению Сантьяго, Камагуэя и других городов. «Революция — да! Военный переворот — нет!» — таким лозунгом закончил Фидель Кастро свое завершавшее период партизанской войпьг выступление.
А тем временем Нуньес Хименес ответил батистовскому ставленнику Кантильо:
— Отменить капитуляцию невозможно. Кроме того, ваше заявление о том, что ванта хунта, к которой народ не имеет никакого отношения, якобы располагает поддержкой майора Фиделя Кастро, — ложь. Именно Фидель Кастро вчера в беседе по радио с майором Геварой решительно осудил военный переворот, который явился бы спасением для Батисты и его сообщников.
Кантильо стал осыпать Нуньеса Хименеса бранью. Беседа парламентера с новоиспеченным диктатором кончилась тем, что Нуньес Хименес послал своего собеседника к чертовой матери и выключил передатчик.
Офицеры, свидетели этой беседы, были ошеломлены как сообщением о бегстве Батисты, так и тоном, которым Нуньес Хименес говорил с некогда могущественным сатрапом диктатора. И все же, опасаясь за свои головы, они еще не решались сложить оружие и признать себя побежденными. Они попросили, чтобы их представитель майор Фернандес продолжил переговоры с Че.
Парламентеры вернулись вместе с Фернандесом на КП, где находился Че. Фернандес повторил просьбу о перемирии. Че ответил категорическим отказом.
— Огонь будет возобновлен в 12.30, — заявил Фернандесу Че. — И тогда будем стрелять всерьез. Не затягивайте войну. Если по вашей вине произойдет американская интервенция, все вы будете виновны в национальном предательстве и закончите свои дни на виселице.
