Михаил Дмитриев - У тихой Серебрянки
А спустя неделю поздравляли мы Игната Максимовича Дикана с награждением орденом Ленина и присвоением звания генерал-майора.
Тогда же в штабе бригады я встретил уполномоченного ЦК КП(б)Б, представителя Белорусского штаба партизанского движения Андрея Фомича Ждановича, седого, худощавого человека с умными серыми глазами. Он уже несколько недель координировал действия партизанских сил в северо-восточной части Гомельской области. Вместе с собравшимися в штабном домике командирами, комиссарами послушал его выступление. Андрей Фомич говорил о том, что ЦК нашей партии требует усилить диверсионно-подрывную деятельность, чтобы помочь наступающей Красной Армии, а для этого надо принять в партизанские отряды всех с оружием. Одна из задач - сформировать партийно-советские и хозяйственные аппараты, чтобы с первого же дня освобождения начать восстановление разрушенного гитлеровцами народного хозяйства. Умный и тактичный, приветливый и обаятельный, Андрей Фомич покорил нас своей сердечностью, сделал ясной и четкой перспективу нашей борьбы на заключительном этапе.
На совещании было объявлено, что Дикан отзывается в Москву. Эта весть омрачила мое настроение. Как же мы будем без Игната Максимовича? Немного отлегло на сердце, когда услышал, что комиссаром 10-й Журавичской бригады назначается опытный, боевой командир Карп Михайлович Драчев.
Перед тем как закрыть совещание, велели некоторым товарищам, в том числе и мне, задержаться. Я терялся в догадках: для чего?
А предстояло необычное. Как только части Красной Армии начнут подходить к Сожу, перебраться глубже в тыл к немцам и отыскать часть партизанского отряда имени Чапаева во главе с его командиром М.П.Журавлевым и начальником штаба В.М.Аникиевичем. В этом отряде на меня возлагались обязанности заместителя комиссара по комсомолу и начальника особого отдела. Затем собрать боевые группы, выполнявшие задания, подчинить их 261-му отряду и влиться в 1-ю Буда-Кошелевскую партизанскую бригаду. Этому крупному соединению предстояло в междуречье Сожа и Днепра выполнять задачи, поставленные ЦК КП(б)В и Белорусским штабом партизанского движения, соединиться с Красной Армией только с освобождением Журавичского района.
Стало быть, остаемся в тылу врага. А все мои товарищи будут ждать прихода Красной Армии на месте.
4
Потрескивает небольшой костер на поляне. Дым светлым столбом ползет в вечернее небо. Я сижу чуть в стороне от ребят. Моя истрепанная записная книжка лежит на коленях, Я не пишу. Мысли далеко от этих мест: они в Озерщине, под Речицей. Туда мы только приедем послезавтра. Вспоминаются последние партизанские дни. Были они особенно трудными. Гитлеровцы отступали, и мы дни и ночи лежали в засадах, навязывали бои, делали тридцатикилометровые марш-броски, чтобы уйти от преследования фронтовых частей.
Вспоминается Илья Павлович Кожар. Невысокого роста, плотный, сдержанный в движениях, серьезный и медлительный в разговоре, он поразил меня железной логикой суждений. Но зато когда улыбался Илья Павлович, он был неотразим в своей красоте. Хотя и одет просто, как все мы: короткий цигейковый полушубок коричневого цвета, гимнастерка под ремнем, растоптанные сапоги, о которых говорят, что "просят каши".
Врезался в памяти и последний мой партизанский день - 23 ноября 1943 года - день соединения с частями Красной Армии. Крепкие объятия, троекратный, по-русски, поцелуй с казахами, таджиками, сибиряками, москвичами. Тут же, у деревни Озерщина, мы заняли позиции рядом с красноармейцами.
Вскоре меня вызвали в штаб, и командир соединения партизанских отрядов уполномоченный ЦК КП(б)Б Герой Советского Союза генерал-майор И.П.Кожар выдал мне удостоверение с круглой печатью и за своей подписью. В нем говорилось, что я следую в распоряжение Гомельского обкома партии.
В те, еще военные дни, я всей душой сошелся с малышами - оборванными, бледными, голодными, однако жадными к знаниям. И я снова стал педагогом.
![Андрэ Нортон - Зов Лиры [Руки Лира]](/uploads/posts/books/63080/63080.jpg)
