Олег Мороз - Ельцин. Лебедь. Хасавюрт
В свою очередь, Масхадов сообщил, что «начавшийся после длительного перерыва диалог с российским руководством может снять напряженность во взаимоотношениях и будет способствовать достижению стабильности в Чечне и в России». Масхадов сказал также, что Россия вновь «обязалась оказать содействие» в восстановлении народного хозяйства Ичкерии.
Наконец, 15 июня уже сам Ельцин публично — через премьер-министра — дал «добро» на подготовку его встречи с Масхадовым. Предполагалось, что она состоится либо в июне, либо, что более вероятно, в июле.
«Ястребы» срывают переговоры
Итак, стремясь мирно решить чеченскую проблему, Степашин энергично готовил встречу Ельцина с Масхадовым. Между тем, тревожные события стали происходить на границах между Чечней и Дагестаном, а также Ставропольским краем. Пришло сообщение, что 17 июня вечером и ночью с 17-го на 18-е чеченские боевики напали на посты милиции и внутренних войск. Погибли люди. 18-го к месту ночного боя в Дагестане были направлены боевые вертолеты. Столкновения продолжались и в последующие дни.
В конце июля, когда боевики неизвестного происхождения (их сразу же окрестили ваххабитами) стали регулярно нападать на расположения милиции и внутренних войск в районе дагестанского Кизляра, Аслан Масхадов предложил провести встречу представителей правоохранительных органов Дагестана и Чечни, чтобы покончить с нападениями и перестрелками. Такая встреча состоялась на КПП «Гюрзельский мост». Договорились общими силами обеспечивать безопасность дагестанско-чеченской административной границы. Однако тишины и покоя за этим не последовало.
7 августа отряд «непримиримых» численностью около 650 человек захватил несколько дагестанских сел в труднодоступной горной местности на административной границе с Чечней. Это стало началом затяжной операции по очистке этих сел, не ясно — то ли от действительно пришлых, то ли от местных боевиков.
Было вполне очевидно, что кто-то поставил перед собой четкую цель — сорвать встречу Ельцина и Масхадова, да и вообще осложнить и без того непростые отношения между Москвой и Грозным.
Люди, близкие к Степашину, спрашивали его, как могло так получиться: он столько сил положил на мирное решение чеченской проблемы и вот.
— Кинули! Сволочи! — был ответ.
Это степашинское «сволочи» относилось, разумеется, к чеченцам, хотя кто кого тогда «кинул» остается до сих пор неясным. В любом случае, вряд ли в этом можно обвинять Масхадова.
Резко изменилась и тональность публичных речей Степашина на эту тему.
— Бандиты есть бандиты, — сказал он, выступая в этот день (напомню, 7 августа. — О. М.) перед журналистами, — с ними надо поступать соответствующим образом. Заявления и разговоры, которые ведутся руководством Чечни о том, что оно якобы контролирует ситуацию, остаются только разговорами.
При этом премьер предупредил:
— Ошибки, которые были допущены в 1994 году, мы повторять не будем. Хватит, русский солдат там погибать не будет.
Что под этим имелось в виду, было не вполне понятно. Среди прочего, возможно, — что федералы теперь будут использовать какое-то новое высокоточное оружие, о котором говорилось в те дни во время поездки Степашина по Поволжью. Так или иначе, русские солдаты погибают на Северном Кавказе до сих пор.
8 августа, по согласованию с Ельциным, Степашин срочно вылетел в Махачкалу, чтобы на месте разобраться в происходящем, принять необходимые меры. Перед поездкой, комментируя ситуацию на Северном Кавказе, он заявил, что будет действовать решительно. По словам Степашина, события 1994–1995 годов в Чечне кого-то пугают, «руководители республики (по-видимому, имелось в виду — Дагестана. — О. М.) боятся брать на себя ответственность». «Я — не боюсь», — сказал Степашин.
То обстоятельство, что Степашин фактически «проморгал» события в Дагестане, наряду с некоторыми другими его промахами, конечно, не могли не отразиться на его дальнейшей карьере. Вообще-то, она заранее была предрешена Ельциным, — он не собирался ни надолго оставлять Степашина премьером, ни, тем более, делать его своими преемником, — но у некоторых близких к президенту и сочувствующих премьеру людей, до какого-то момента все-таки сохранялась надежда, что Степашин сумеет как-то переломить предрешенность своей судьбы. Теперь этой надежды почти не осталось.
9 августа утром Ельцин принял Степашина, поблагодарил его за хорошую работу и. отправил в отставку.
Исполняющим обязанности премьера Ельцин назначил директора ФСБ Владимира Путина.
Президент называет преемника
Непосредственно в день отставки Степашина Ельцин выступил с очередным телеобращением к россиянам. До их сведения было доведено, что основной причиной замены премьера послужило желание Бориса Николаевича за год до президентских выборов обнародовать имя своего преемника на посту главы государства и предоставить ему возможность за оставшийся без малого год проявить себя (хотя прямо слово «преемник», естественно, не прозвучало).
— Я решил назвать человека, — сказал Ельцин, — который, по моему мнению, способен консолидировать общество. Опираясь на самые широкие политические силы, обеспечить продолжение реформ в России. Он сможет сплотить вокруг себя тех, кому в новом XXI веке предстоит обновлять великую Россию. Это секретарь Совета безопасности, директор ФСБ России Владимир Владимирович Путин.
Ельцин сказал, что хорошо знает этого человека, «давно и внимательно наблюдал за ним» — еще со времен, когда тот был первым вице-мэром Санкт-Петербурга, а последние годы они работали «бок о бок». По словам Ельцина, на всех должностях Путин «действовал уверенно и твердо, добивался хороших результатов», «имеет огромный опыт государственной работы».
— Я в нем уверен, — сказал Ельцин. — Но хочу, чтобы в нем были также уверены те, кто в июле 2000-го года придет на избирательные участки и сделает свой выбор.
Все. Вопросов насчет дальнейшей судьбы Путина больше не оставалось.
Хорошо, конечно, когда президент прекрасно знает своего преемника, однако, неплохо было бы, чтобы и другие люди хоть немного его знали, особенно как государственного деятеля, человека, имеющего «огромный опыт государственной работы». Увы, таким знанием мало кто обладал, да и самого «огромного опыта» у бывшего сотрудника КГБ за плечами в тот момент, конечно, не было. Даже после того, как Путин стал президентом, у всех — и у нас, и за рубежом, — в голове и на языке долго еще вертелось: кто же он такой, этот Путин? Вспомним, знаменитый вопрос одного из иностранных корреспондентов — позже он не раз повторялся: «Кто вы, мистер Путин?»