Игорь Зимин - Ювелирные сокровища Российского императорского двора
Любопытно, что через сто шестьдесят лет, в тревожном для царской власти 1905 г., начались поиски короны императрицы Елизаветы Петровны. История эта началась в конце августа 1905 г., когда начальник Петергофского Дворцового управления в одном из докладов на имя министра Двора В.Б. Фредерикса упомянул, что в Коронной комнате Большого Петергофского дворца «по преданию» хранилась «Корона Императрицы Елисаветы Петровны». В свою очередь Фредерикс упомянул об этом в одном из докладов императору Николаю II. В результате «Его Императорскому Величеству благоугодно было выразить желание иметь точные сведения о вышеупомянутой короне». Немедленно заработала отлаженная бюрократическая машина и пошли соответствующие запросы. Что характерно, вся эта история развивалась осенью-зимой 1905 г., когда в России началась всеобщая забастовка (октябрь), когда Николай II был вынужден пойти на уступки, подписав знаменитый манифест 17 октября 1905 г., когда царь начал спешно выводить личные капиталы из России, просчитывая вероятность бегства из страны (ноябрь), когда в Москве начиналось вооруженное восстание (декабрь).
Скипетр, Большая императорская корона Елизаветы Петровны, Держава. 1742 г.
Матия и запона мантии. 1742 г.
Малая императорская корона. 1742 г.
Коронация Елизаветы Петровны в Успенском соборе Московского Кремля. 1742 г.
Специалисты Оружейной палаты, служившие в Московском дворцовом управлении, сообщили (13 сентября 1905 г.), что «…в числе корон XVIII столетия, хранящихся в Оружейной палате, имеется одна, очень больших размеров, золотая осыпанная алмазами корона, с очень большим рубином (водокшанский лал), купленным царем Алексеем Михайловичем в Пекине, в 1676 г. Эта корона поступила в Палату в 1741 г., но без обозначения ее наименования, почему в описи Оружейной Палаты значится просто „Императорской“. За неимением никаких сведений о короне императрицы Елисаветы Петровны, бывшей в Императорском Большом Петергофском Дворце, считать эту корону искомой, по мнению хранителя Палаты статского советника Трутовского, представляется затруднительным, равно как и отрицание этой возможности, так как год поступления короны в Палату (1741 г.) совпадает с годом вступления на престол Императрицы Елисаветы Петровны. Корон же с точным указанием на принадлежность их Императрице Елисавете Петровне в Палате нет, равно и сведений об их пересылке в Москву»[253].
Чиновники Камерального отделения Кабинета Е.И.В. также провели свои изыскания, но и их ответ (14 октября 1905 г.) не прибавил ясности в этом деле: «…в описях Камерального отделения, по проверке таковых с подлинными делами, хранящимися в Общем Архиве Министерства, не найдено никаких сведений о короне Императрицы Елисаветы Петровны, хранившейся, по преданию, в Императорском Большом Петергофском Дворце». При этом чиновники Камерального отделения запросили своих коллег из Петергофа поискать документы по этой легендарной короне, но и там «никаких сведений или указаний относительно… короны… не найдено»[254].
Наряду с этим неутешительным ответом чиновники Камерального отделения Кабинета подготовили справку для министра Двора об императорских коронационных коронах. Для нас этот текст показателен прежде всего уровнем знаний чиновников-профессионалов по этому предмету на начало XX в.: «Первая корона европейского образца была сделана в 1724 г., для коронования Екатерины 1-й. Этой короной короновался Петр II-й. Дугу, разделяющую корону, он приказал украсить большим рубином, купленным по указу Алексея Михайловича в Пекине, у китайского богдыхана, послом Николаем Спафарием; к вершине его был приделан бриллиантовый крест. Для коронования Анны Иоанновны была заказана корона по такому же образцу, но еще роскошнее и больше; число украшавших ее камней доходит до 2605 штук. На дуге помещен рубин, снятый с короны Петра II. Эта корона с 1856 г. называется польской и в государственном гербе помещается на гербе Царства Польского. Этой же короной, немного переделанной, короновалась Елисавета Петровна. Императрицы надевали при некоторых церемониях так называемые малые или выходные короны; оне составляли частную собственность Императрицы и после их смерти уничтожались, а камни раздавались согласно завещанию»[255]. Как нам сегодня известно, для Елизаветы Петровны была изготовлена новая корона, и она не пользовалась короной Анны Иоанновны, как считали специалисты начала XX в.
Искали корону Елизаветы Петровны и в Императорском Эрмитаже. Однако его специалисты категорически заявили (9 ноября 1905 г.), что «сведений о короне Императрицы Елисаветы Петровны в Эрмитаже не имеется; вероятно, корона с водокшанским лалом, поступившая в Московскую Оружейную палату в 1741 г., и есть та самая, о которой Его Императорскому Величеству благоугодно иметь точные сведения. За директора старший хранитель Сомов»[256]. Об этом и было доложено Николаю II.
Возвращаясь к коронации Елизаветы Петровны, отметим, что в Успенский собор императорские регалии вносили: мантию на двух подушках – князь Куракин и барон фон Миних; державу – подполковник лейб-гвардии Семеновского полка Ушаков; скипетр – генерал-аншеф и сенатор Чернышов; корону – канцлер князь Черкасский[257]. Мантию и корону императрица Елизавета Петровна возложила на себя сама.
Так же, как и после коронации Екатерины I, Императорские регалии выставили для всеобщего обозрения. За полторы недели с 7 по 19 мая 1742 г. их посмотрело огромное количество народа: «100 знатных, 136 158 прочего чина, кроме подлых, а всего 136 258 чел.»[258]. Несмотря на точность, приведенные официальные цифры вызывают не только удивление, но и сомнение. То, что это был круглосуточный и непрерывный поток людей, очевидно. То, что регалии охранялись и людской поток регулировался, тоже очевидно. В энциклопедии Брокгауза указывается, что в 1812 г. общее число жителей столицы составляло 251 131 чел. При этом в 1742 г. за 12 дней регалии осмотрело 136 258 чел. Несомненно, интерес всех слоев населения к императорским регалиям, как зримым символам могущества и богатства России, был огромен. Однако, как это уже бывало, после смерти Елизаветы Петровны, корону размонтировали, металл переплавили, а камни пустили на большую корону Екатерины II[259].
В конце правления Елизаветы Петровны появился еще один ювелирный раритет, ставший впоследствии обязательным элементом коронационного наряда российских императриц. Это бриллиантовая пряжка-аграф, которой скалывался палантин Елизаветы. Подобные аграфы использовались на коронациях Анны Иоанновны и Елизаветы Петровны в 1742 г.
