Максим Свириденков - Полковник Касаткин: «Мы бомбили Берлин и пугали Нью-Йорк!». 147 боевых вылетов в тыл врага
На следующий день мы уже сели на острове Диксон, и вопрос о его использовании сразу отпал. Там взлетная полоса с обеих сторон уходила в океан, и в ее конце через сто метров начинался пятиметровый обрыв. Все последующие аэродромы до Тикси имели размеры посадочных полос от 800 до 1500 метров, что полностью исключало их использование.
Но долетели мы и до самого Тикси. Там находился большой заполярный поселок, расположенный на материке в двух километрах от аэродрома. А непосредственно у аэродрома начинался крупный военный гарнизон со штабом Северной группы войск. Там базировался танковый батальон, многочисленные склады и службы. В нескольких километрах за гарнизоном была подготовлена взлетная полоса для самолетов «Ту-4» почти на три тысячи метров и несколько десятков стоянок. Здесь мы пробыли почти двое суток, за время которых наша комиссия составляла описания и рассчитывала, сколько же надо перебрасывать сил и средств, чтобы пропустить через Тикси все экипажи дальней авиации и в дальнейшем поддерживать этот базовый аэродром в боевой готовности.
Более того, скажу о такой характерной детали. Довелось мне тогда посмотреть на совещание у командующего Северной группы войск генерала Изотова. У него в кабинете висели выполненные на двух листах ватмана схемы двух совершенно никому не известных, только что построенных полярных аэродромов. И он тогда разъяснил, что эти аэродромы полностью укомплектованы необходимой техникой, личным составом, запасом горючего и продовольствия. Расположены они были на Земле Франца-Иосифа (на острове Гофмана) и на Северной Земле (на мысе Молотова, переименованном в мыс Арктический).
После Тикси последним местом нашего назначения стал полигон на Новой Земле. Он был расположен ближе к ее северной оконечности, то есть к мысу Желания. И, надо сказать, место оказалось не совсем удачным для аэродрома. Новая Земля, по сути, делится на две части проливом, и для посадочной полосы оставалось довольно узкое пространство, да и длина этой полосы была всего 1200 метров. Приземлившись, я сразу понял, что аэродром ни на что не годен. Он подходил лишь для «Ли-2», далеко не самой крупной машины. Но боевому самолету там было практически не развернуться. Он подходил, только если на вынужденную посадку идти, и то уже «на живот» садиться пришлось бы.
Однако столь небольшой полигон, к моему удивлению, обслуживался солидным количеством людей. Человек сто их было, из которых примерно 15–20 офицеров, а остальные солдаты и старшины. В километрах двух от аэродрома располагался военный городок, где жили офицерские семьи. Мы увидели жилые дома, еще заходя на посадочную полосу. Только приземлились, а нас уже встречают: стоит вездеход, да и для экипажа все готово. Я сказал первым делом: «Мне заправки не надо. У меня топлива хватит даже, чтобы долететь обратно». А это же Север, там все привозное, авиабензин очень ценится, поэтому мои слова для встречавших меня на аэродроме прозвучали буквально как музыка.
Тем временем уже отвезли на вездеходе специалистов, которых я привез, и вторым рейсом пришел вездеход за нами. По пути водитель возьми да предложи моему борттехнику Косте Морозу:
— Может, вы нашего медвежонка заберете?
Костя аж подпрыгнул на месте:
— Какого медвежонка?
— Да у нас тут есть медвежонок, мы его в клетке держим. Думаем, куда пристроить.
Я краем уха услышал и вступил в беседу:
— Откуда он взялся?
— В прошлом году мы медведицу убили, а она была с медвежонком. Он жив остался, тогда сосунок был такой, вот мы его маленького и выкормили. Сначала молоком поили, сгущенкой, а потом, как подрос, так и вообще всем подряд стали кормить. Сейчас он вырос, год считай. Не знаем, куда деть.
Я представил себе этого зверя и решил:
— Не-ет. Куда мы его сами денем?
А Костя мой, вижу, прямо загорелся, глаза так и сверкают:
— Командир, возьмем! Белый медвежонок, мы его в Смоленск привезем, он у нас на стоянке жить будет!
— Костя, ты сообрази, что это такое! Как мы его возьмем?
— Ну, поедем, хоть посмотрим!
— Поедем, — уступил я, потому что самому было любопытно на медвежонка глянуть.
Водитель нас подвез. Мне заранее представлялось что-то небольших размеров: медвежонок ведь маленький, еще и года нет… Остановились, идем к вольеру. И тут я увидел клетку! Не поверите, это был громадный загон, и он как раз соответствовал «малышу»! Клетка оказалась сделанной из громадных толстых досок, а спереди находилась решетка из обычных ломов, которыми рубят лед. В глубине притаился кто-то мохнатый. И когда Костя подошел ближе к клетке, оттуда к нему вдруг как бросится этот медведь. А зверь-то уже был огромного роста, килограммов сто в нем весу, не меньше. Медвежонок! Костя сунулся к нему ближе, дотронулся до вольера, а медвежонок на него как рявкнет! Костя аж отскочил:
— Да ну его к черту, он у нас весь самолет разломает!
Таким было наше первое близкое знакомство с северными животными. Но продолжу повествование. Когда все команды, которые мы развозили, оказались на своих местах и доложили, что аэродромы готовы, начались наши полеты. Основными северными аэродромами были Оленья и Тикси, а остров Гофмана и мыс Молотова — запасными на случай вынужденной посадки.
В первую очередь, конечно, была осуществлена знаменитая, ставшая впоследствии регулярной, операция, которую мы прозвали «смазыванием Северного полюса». Все проходило так, как сказал Добыш. Из Орши, где располагалась бомбардировочная дивизия (номер, хоть убейте, уже не помню!), полк вылетел в Оленью, там «Ту-4» заправили, подвесили на них бомбы, и самолеты с интервалом в пять минут вылетели в Тикси. Аэродром в Тикси был плохой — снежный, укатанный, но взлетная полоса тянулась длинная и для «Ту-4» подходила. (К слову, внизу на уровне океана располагался и хороший бетонный аэродром, но взлетная полоса там была всего 1800 метров, что подходило только для «Ил-14», «Ли-2» и других небольших самолетов.)
Утром полк «Ту-4» вылетел из Оленьей, самолеты набрали высоту десять тысяч метров (до полюса была четная высота, а обратно — нечетная, девять тысяч метров). По пути к полюсу они зашли на Землю Франца-Иосифа, где была четырехкилометровая ледовая полоса, дошли до полюса и обратно на мыс Молотова, а потом до Тикси. Переночевав там, «Ту-4» на обратном маршруте зашли на Новую Землю, отбомбились и пошли тем же маршрутом до Оленьей. Вскоре вместо них точно так же другие полки полетели. Это было освоение маршрута, своеобразная тренировка, которая в случае необходимости помогла бы вылететь бомбить Америку.
Однако, что примечательно, мы все это называли «смазыванием» земной оси, потому что «Ту-4» снижались до высоты двести метров как раз над полюсом, где ось, по идее, и проходит. В последующие годы такое «смазывание» с учебным бомбометанием на Новой Земле проводилось периодически, чтобы американцы видели, что мы не лыком шиты.
