Марлена Зимна - Высоцкий — две или три вещи, которые я о нем знаю
Высоцкий так никогда и не смирился с режиссерской трактовкой событий фильма. «Я хотел показать драму человека, — говорил он, — историю его падения после того, как Ибрагим осмелился противоречить воле власти, и его бунт, — потому что именно так я воспринял проявление им непослушания по отношению к царю, — а получилось, что меня просто втянули в какой-то жалкий водевиль».
В ходе подготовки к киносъемкам Высоцкому выделили инструктора по фехтованию, который собирался дать ему несколько уроков владения шпагой, так как именно этого умения требовали некоторые сцены фильма. Первоначально намеревались, правда, воспользоваться услугами каскадера, но быстро отказались от этой затеи, потому что Высоцкий настоял на этом.
Не секрет, что Владимир Высоцкий принадлежал к числу тех актеров, которые сами выполняют опасные трюки на съемочной площадке и никогда не пользуются помощью каскадеров. Уже в одном из своих первых фильмов, который назывался «Штрафной удар» (1963 год. — Примеч. автора), Высоцкий сам исполнял акробатические сальто и умел ездить верхом. Именно тогда, во время съемок «Штрафного удара», он серьезно повредил ногу, упав с лошади, в результате чего долгое время хромал. По этой причине он не служил в армии, несмотря на то что получил в призывном пункте направление на боевой корабль.
Прекрасную физическую форму Высоцкий имел благодаря не только своим юношеским увлечениям, связанным со спортом, но также подготовке к театральным ролям, во время которой обязательными были занятия гимнастикой. Так называемый крокодил на одной лапе — коронный номер Высоцкого. Это упражнение заключалось в том, чтобы удержать тело параллельно линии земли, опираться при этом только на одну руку. В спектакле «Жизнь Галилея» по Бертольту Брехту Высоцкий произносил целый монолог, стоя на голове…
Главный режиссер Таганки Юрий Любимов придавал огромное значение физическим занятиям актеров своего театра. Это был режиссер, заполнявший все сцены спектаклей непрерывными движениями актеров или, по крайней мере, их видимостью. Но по отношению к Высоцкому ему случалось отступать от этого правила, ибо он быстро понял, что кроме прекрасной физической формы самым эффектным оружием Высоцкого является голос. В своей последней театральной роли (это роль Свидригайлова из «Преступления и наказания») Высоцкий был так статичен, что некоторых критиков подобный рисунок роли поначалу просто шокировал. Актер практически не двигался с места, на сцене царил полумрак, поэтому и мимики зрители почти не видели. Только голос был единственной доминантой этой роли. Только при помощи голоса Высоцкий мог сказать многое — начав с очень бурных, стремительных, полных экзальтации, почти агрессивных интонаций и закончив тихими, нежными, даже утонченными, едва привлекающими внимание менее искушенных зрителей. Все же замысел удачный, а критики потом согласились с тем, что не было, пожалуй, чувства, настроения, состояния души, которых бы Высоцкий не смог передать и сыграть при помощи одной только интонации.
Игра в большинстве спектаклей Таганки и в некоторых фильмах требовала от Высоцкого постоянной физической подготовки. Он с удовольствием исполнял сложнейшие и часто небезопасные трюки, неоднократно демонстрируя полное самопожертвование и не теряя при этом хладнокровия даже в самых тяжелых и непредвиденных ситуациях. Когда во время съемок одной из сцен фильма «Интервенция» он неожиданно стал падать с балюстрады высотой в несколько метров, то не потерял самообладания и, уже падая, крикнул оператору: «Снимай!», понимая, что настоящего случайного падения не заменит даже прекрасно сыгранная и смонтированная сцена.
В фильме «Сказ про то, как царь Петр Арапа женил» Высоцкому пришлось несколько раз действовать шпагой, поэтому для него выделили опытного инструктора-тренера по фехтованию, который сегодня восторженно рассказывает об этих занятиях: «Когда Владимир Высоцкий снимался в фильме Александра Митты, он уже был очень знаменитым актером. Я, конечно, много о нем слышал, но возможность встретиться лично впервые появилась только сейчас. Это было неожиданно не только для меня, но и многих других, не скрывающих своего удивления при первой встрече с Высоцким. Меня представили худому, невысокому, скромному мужчине. Он был совершенно не таким, каким я его представлял. Сила и экспрессия его голоса, в который была влюблена тогда вся страна, герои его песен, от имени которых он обращался к слушателям, миф, образовавшийся вокруг его личности, настроили меня на то, что я увижу высокого, атлетически сложенного человека. Допускал я и то, что он будет уверен в себе, сохраняя при этом дружественность и открытость. А между тем человек, с которым меня познакомили, показался мне скорее замкнутым, малоразговорчивым и даже удрученным. И только при более близком знакомстве с ним оказалось, что за поверхностным спокойствием, грустью серых глаз прячется застывший вулкан…
Когда он взял в руку шпагу, то сделал это с таким достоинством, как будто его ждал смертельный бой и как будто это был для него не обычный урок фехтования на съемочной площадке, а настоящая дуэль, решающая его судьбу. Если говорить о шпаге, то у него уже тогда было какое-то понятие, потому что он справлялся с ней совсем недурно, хоть и были, конечно, необычайные амбиции и темперамент. Однако все зашло, пожалуй, слишком далеко — он очень серьезно, слишком серьезно воспринял нашу тренировку. Его целиком захватил дух борьбы. Он с такой энергией и удивительным натиском напирал на меня, что я понял: если только отвечу на его атаки, то мы можем ранить друг друга… Поэтому решил использовать свое профессиональное преимущество и сделать такой маневр, который дал бы ему возможность понять, какие весьма неравные у нас шансы в этой конфронтации. Одна уловка, подъем ладони — и Володя не попадает в мою шпагу- Снова стремительная атака Володи, снова его наступление, снова увертка с моей стороны и его промах. Шаг вперед, вытянутая рука — и теперь моя шпага застывает около его лица. В третий раз то же самое. Я ухожу от удара — Володя промахивается. Потом финт, атака — и еще раз я демонстративно держу шпагу на расстоянии всего лишь нескольких сантиметров от его лица. То же самое еще несколько раз. Наконец Володя смотрит на меня вопросительно. «Хочешь это повторить? — спрашиваю я у него. — Тогда не спеши, следи за моими действиями…». Он молча кивает головой в знак согласия. Потом мы уже спокойно тренируемся, я ввожу его в тайны этого весьма интересного искусства борьбы.
Переодевшись и сложив инвентарь, после тренировки выхожу из студии и дохожу до легендарного «Мерседеса» Высоцкого, незаметного в полумраке улицы. Его дверца открыта, мотор включен. «Ну, да, — думаю я, — сейчас придет режиссер или кто-нибудь из актеров, или еще кто-то, любой из них, кто хочет побыть в его обществе хотя бы несколько мгновений. У меня тоже было это счастье, но ничего хорошего из этого не вышло, Высоцкий наверняка на меня обиделся…».
