Андрей Илларионов - Слово и дело
Однако, как показал в своем блестящем докладе Сергей Шпилькин, Медведеву было добавлено по меньшей мере 14,8 млн дополнительных голосов. Таким образом, даже с учетом невиданной кампании подкупа, шантажа и угроз, путинский преемник получил не более 37,7 млн голосов из 109 млн российских избирателей, что меньше 35%. Это немного. А если бы выборы были действительно свободными, с участием всех реальных кандидатов — от Игоря Сечина, Анатолия Чубайса, Владимира Устинова, Сергея Иванова до Владимира Буковского, Гарри Каспарова, Бориса Немцова и Михаила Касьянова, сколько голосов набрал бы Дмитрий Медведев? Так что реальная, а не фальсифицированная поддержка представителей режима сегодня много ниже той, что Путин получил в 2000 году. И он как неглупый человек это не может не понимать.
Вернемся к историческим повторам в отношении общества к трем, в общем, незаурядным людям, находившимся у руля российской власти. Почему происходят такие циклы? С моей точки зрения, это происходит не из-за личных особенностей этих весьма разных людей и не из-за личных особенностей российских (и советских) граждан. Это происходит, по моему глубокому убеждению, из-за того, что работу политических институтов пытаются заменять деятельностью личностей.
Поэтому когда некоторое время тому назад началась подготовка к очередным президентским выборам, когда посыпались вопросы, кто будет в них участвовать и за кого следует голосовать, я предложил отменить их совсем. Проблема не столько в той или иной личности во главе страны. Проблема в самом президентском режиме, в монополизации государственной власти, являющейся одной из важнейших причин регулярно создаваемых кризисов и катастроф. Авторитарный президентский режим порождает их с угрюмой неизбежностью, независимо от того, каким бы замечательным ни был гражданин, оказывающийся на этом посту. Парламентская демократия, как известно, тоже не сахар. Но, как говаривал Черчилль, все остальное еще хуже.
— А что если Вас послушают и отменят президентские выборы — оставят нам национального лидера, а должность президента упразднят?..
– Да ведь наличие демократических политических институтов как раз и исключает такое явление, как национальный лидер. Речь идет об институтах парламентской демократии, наличие которых и позволяет отражать разные интересы, существующие в обществе, обсуждать проблемы, выдвигаемые разными группами, формулировать различные подходы к решению значимых для общества проблем, причем делать это способом, сопровождающимся наименьшими общественными издержками.
Речь идет о создании, выращивании, совершенствовании институтов, обеспечивающих формулирование различных политических, идеологических, философских позиций, группирование граждан вокруг этих позиций, конкуренцию групп, разделяющих эти позиции, по ясным, понятным и неизменным правилам без применения насилия друг к другу. Причем эти правила должны соблюдаться независимо от того, какая позиция, какая точка зрения, какие взгляды в данный момент получают наибольшую поддержку в обществе. Поскольку трудно ожидать того, что какая-то одна специфическая позиция — либеральная, левая, националистическая или какая-то другая — получит абсолютную поддержку в обществе, значит, необходимы договоренности разных политических групп друг с другом, значит, неизбежны компромиссные решения, следовательно, не обойтись без формирования политических коалиций.
То есть речь идет, в частности, и о том, что при всех проблемах и трудностях происходит последние годы на Украине. Правда, у Украины, страны, во многих отношениях очень похожей на Россию, есть и существенное отличие — несколько иной институциональный фундамент. Как известно, украинский президент не обладает такими полномочиями, как российский, Рада является реальным органом представительной, а правительство — самостоятельным органом исполнительной власти. Украинская институциональная структура еще далека от совершенства. Но она позволяет, как это мы видим в последние годы, нарабатывать «мышечную массу» демократической политической культуры, разрешая многочисленные политические кризисы не путем насилия, а с помощью договоренностей и политических компромиссов. В этом — в совершенствуемых институтах и нарабатываемой культуре — и лежит залог долгосрочного успеха того или иного общества.
Частично этот успех уже начинает проявляться. Украина и Россия — две страны, только что вышедшие из одной советской «шинели», близкие по уровню экономического развития (с некоторым отставанием Украины от России), с населением, большинство которого по своим образовательным, профессиональным, культурным характеристикам мало чем отличается друг от друга. В то же время уровень институционального развития Украины оказывается сегодня выше, чем в России, причем разнонаправленность тенденций усиливается: в Украине — рост, в России — падение.
И каковы результаты? Оказывается, более высокий уровень развития государственных и общественных институтов обеспечивает не только более высокий темп экономического роста. По темпам роста ВВП на душу населения нынешняя Украина, являющаяся не экспортером, а импортером нефти и газа, уже опережает Россию. Еще более важно, что более высокий уровень развития демократических институтов обеспечивает более высокий уровень безопасности граждан.
— Поясните, пожалуйста, какая связь между демократическими институтами и безопасностью граждан. Что тут может быть общего?
Институциональные катастрофы
– А связь между ними самая прямая. Ярким примером, подтверждающим это, стали последствия урагана в Керченском проливе в ноябре 2007 года. Вне всякого сомнения, шторм — стихийное бедствие, предупреждать и полностью избегать которое современное человечество пока не умеет. Но защищаться и минимизировать ущерб от буйства стихии человечество уже научилось, причем разные общества делают это по-разному. Природа не различает государственных границ, и шторм с равной силой ударил по Керченскому проливу и по прилегающим к нему территориям в России и Украине: по российскому порту Кавказ и по украинскому порту Керчь. В результате потерпели кораблекрушение пять судов, восемь кораблей были выброшены на берег. Согласно обнародованным (и, скорее всего, неполным) данным, погибли шесть моряков. Предварительная оценка ущерба — полтора миллиарда долларов.
Давайте теперь посмотрим, как этот ущерб распределен между Украиной и Россией.
Что касается недвижимости — портовых сооружений и коммуникаций, то ущерб, нанесенный двум странам, оказался примерно одинаков. Что касается движимого имущества, то все пять погибших кораблей оказались из российского порта Кавказ, все восемь кораблей, выброшенных на берег, — оттуда же. Все погибшие моряки — с кораблей, стоявших на рейде российского порта. На украинском берегу не произошло ничего подобного: там не погиб ни один человек и не затонул ни один корабль. Как будто сама природа поставила эксперимент, создав фактически равные условия для двух очень близких во многих отношениях стран. А результаты оказались столь различными. Спрашивается — почему?
