Светлана Кайдаш - Свет успеха, или Исповедь счастливой женщины
Врач спросил:
– Что произошло?
Медсестра ответила:
– Авария на автомобиле.
И врач, вздохнув, сказал:
– Сегодня какой-то аварийный день. Я ездил на обед и, возвращаясь, видел «десятку», которая перевернулась под Акъяром. Все всмятку, там точно трупы. А вы где попали в аварию? – спросил он меня.
– Под Акъяром.
– На какой машине?
– На белой «десятке».
Он опять посмотрел на меня и спросил:
– Это вы были на белой «десятке»?
– Да.
– А сколько было человек?
– Двое.
– И все живы?
– Да.
– Кто был за рулем?
– Я!
– Вы? Удивительно, что вы живы!
Он долго рассматривал рентгеновские снимки, сурово нахмурив брови, и после длительного молчания сказал:
– У вас, милочка, компрессионный перелом четырех грудных позвонков, а это очень серьезно!
Я ему отвечаю:
– У меня не может быть переломов, так как я сейчас не чувствую особой боли в спине.
– Вы не будете ее чувствовать до тех пор, пока мы колем вам промедол, но через два дня его колоть будет уже нельзя, поэтому какое-то время вам придется просто терпеть.
Помимо спины у меня очень сильно болела вся левая сторона. Лицо, ноги, руки, бок – все один большой синяк. Но самое главное, чем я себя успокаивала, – у меня все цело.
Лежа под капельницей, я плохо понимала, что происходит. Пока действовали сильные обезболивающие уколы, мне казалось, что у меня все в порядке, и я недоумевала, почему врачи меня ругают, не разрешая поворачиваться на бок и тем более вставать. В этот же вечер дверь в мою палату открылась, и первой вошла Лара Черкесова. Темные очки были сдвинуты на лоб, широко открытые, полные страха глаза смотрели на меня. Впереди себя Лара держала пластмассовое голубое ведерко с крупной клубникой. Следом за ней зашел мой муж, бледный и растерянный. Они оба остановились в дверях, глядя на меня с плохо скрываемым испугом. А я, лежа в кровати, улыбалась, как будто ничего не произошло, и со смехом сказала:
– Привет! Проходите, проходите, доступ к телу продолжается!
Мы рассмеялись.
– Ты еще шутишь, я думала, что ты совсем плохая, – сказала Лара, обнимая меня и усаживаясь на кровати.
– Ты что, – отвечаю я Ларе, – через неделю я отсюда уйду. Все ерунда, у меня ничего не болит. Я немножко ушибла спину. Не берите в голову, пройдет!
Гости уселись рядом со мной на кровать. Лара кормила меня клубникой. Муж рассказал, что машину отправил в Магнитогорск, и добавил, чтобы я не переживала.
Вдруг неожиданно Лара спросила меня:
– А ты знаешь, что было написано на щите у дороги, возле которого перевернулась твоя машина.
– Нет, не помню, по-моему, там было написано по-башкирски.
– Там было написано: «Колхоз „В новый путь!“», – ответила Лара. – А это значит, что у тебя начнется совершенно новая жизнь.
Я со вздохом ответила, глядя на своего мужа:
– Возможно, и начнется новая жизнь. Вопрос в том, какая она будет, эта новая жизнь, и с кем…
Мои гости посидели еще немного и ушли. А я, лежа на больничной койке, начинала потихоньку понимать, что все то, что со мной произошло, наверно, неслучайно. Я чувствовала, что это событие, возможно, еще больше отразится на наших отношениях с мужем. Но сейчас об этом не хотелось думать, надо было просто быстрее набираться сил, выздоравливать и как можно быстрее отсюда уезжать. Я уже видела, как в машине возвращаюсь в Магнитогорск, захожу в свой дом и устраиваю себе несколько дней отдыха. Обязательно съезжу за город, погуляю по лесу и, конечно, побуду с сыном.
Тут мне вспомнилась притча про царя Соломона: когда в его жизни наступали трудные дни, он снимал со своей руки перстень и начинал его рассматривать. Оказывается, внутри драгоценного камня была одна-единственная надпись: «И это все пройдет». С этой фразой я засыпала каждый день и просыпалась каждое утро.
Вскоре, почти перед самой выпиской, в палату зашла группа врачей-специалистов из Уфимского института травматологии. Они долго меня осматривали, изучали рентгеновские снимки. Тихо переговаривались. И я обратилась к тому хирургу, который занимался мной в первый день:
– Скажите, пожалуйста, как быстро я встану?
– Трудно сказать.
– Ну, через неделю я смогу встать?
– При благоприятном исходе вы сможете встать через два-три месяца, но это при благоприятном исходе…
В этот момент я ощутила такой страх, что мурашки пробежали по телу.
– А при неблагоприятном?
Врач тяжело вздохнул, взял меня за руку, поправил одеяло, я почувствовала, что в это время он подбирает слова.
– Вы мужественная женщина, милочка. Я прямо скажу вам, что после таких травм позвоночника люди учатся ходить заново в течение нескольких месяцев, опять же при благоприятном исходе.
– Такого не может быть!
– В нашей жизни, к сожалению, все может быть. Благодарите Бога за то, что вас не парализовало. Держитесь!
Он сильно сжал мою руку, затем встал и вышел из палаты.
Всю ночь я не спала. А если я не смогу больше ходить? К утру подушка была мокрой от слез…
Через неделю за мной приехали муж и моя любимая свекровь Зоя Викторовна. Увидев мое синее лицо и руки, она заплакала и сказала:
– Держись, девочка! Ты сильная! Я буду рядом!
Затем на машине «скорой помощи» меня перевезли в Магнитогорск. Дома в большой комнате постелили на пол тоненький поролоновый матрасик и переложили меня на него. Открыли балкон. На улице стояла жара, подходил к концу июнь. Обезболивающие уколы по указанию врача отменили. Тогда я начала чувствовать свой израненный позвоночник: трудно было не только шевелиться, но и дышать. Таблетки, которые я пила в первое время, мне не помогали. Наступило время испытаний. Потянулись долгие мучительные дни, которым, казалось, не будет конца. Меня регулярно посещал частный врач, назначая разные уколы и лекарства. Уколы делала свекровь. Отец и мачеха ухаживали за мной. Сын вынужден был вновь переехать к бабушке.
Через балконную дверь в комнату дул свежий ветерок, падали лучи солнца, я смотрела на окружавшее меня совершенно другими глазами: стены, мебель – все стало другим. Первые дни я провела в полном отчаянии. Моя мечта, что через неделю буду ходить, разбивалась, как хрустальный замок. Становилось ясно – лежать придется долго, и никто не знает, сколько продлятся эти страдания.
За окном бурлила жизнь, был слышен смех детей, играющих во дворе. Машины то и дело сновали под окнами, кто-то громко разговаривал, смеялся, чирикали воробьи, а я в это время лежала совершенно беспомощная и в одиночестве…
Изо дня в день с утра до вечера одно и то же. Белый потолок, изученный уже до мельчайших подробностей… И с каждым днем все острее и острее ощущаешь свою беспомощность.
