Максим Северин - Я дрался в Афгане. Фронт без линии фронта
Вообще, боевая обстановка вносила свои коррективы: так, по уставу караульный должен был носить автомат на плече стволом вверх с примкнутым штыком. А ночью штык очень хорошо блестит при свете луны, и солдат становится хорошей мишенью, да и пока автомат с плеча для стрельбы развернешь, ты уже можешь оказаться с перерезанным горлом. Поэтому мы, офицеры, иногда закрывали глаза на то, что бойцы отступали от некоторых ненужных здесь требований устава.
Боевых действий, зачисток и патрулирования мы как таковых не вели, задачи имели оборонительные. И только в случае нападения на батальон мы пускали в ход свое стрелковое оружие, запрашивали помощь, и вскоре к нам подтягивались ударные вертолеты, подразделения десантников и, если было необходимо, мотопехота.
Батальон входил в Управление начальника работ (УНР), штаб которого находился в месте расположения батальона. Если считать по армейской системе, то УНР схоже по структуре с полком. В Кабуле, в свою очередь, располагалось 342-е Управление инженерных работ. Управления выполняли функции инженерного обеспечения войск.
— Какую технику чаще всего использовали?
— Автомобильная рота батальона имела довольно сложный состав: у нас постоянно имелись две передвижные дизельные электростанции; моделей автомашин было много — «МАЗы», «КамАЗы», «ЗИЛы» 555-е, так называемые продуктовые «хлебовозки» были на базе «ГАЗов», у командиров — обычные «уазики». То есть в нашем батальоне по штату не было ни бэтээров, ни БМП. Попыток как-то бронировать грузовики не было, так в этом случае, естественно, уменьшились бы их скорость и маневренность, да нечем было бронировать.
— Снабжение было нормальным?
— Обеспечение, на мой взгляд, было отличным. Когда я 6 декабря только прибыл на место, в расположении батальона уже была построена стационарная модульная столовая, личному составу отводились просторные палатки. В течение первого года было построено сборно-щитовое общежитие для офицерского состава, в течение второго — выстроили сборные казармы для всех четырех рот батальона, из подсобного материала собрали подсобные помещения — материалом для них послужили лежавшие неподалеку валуны, песок и цемент. Качество построек было таким, что караульные помещения и даже туалеты изнутри были оштукатурены и обкладывались мозаичной плиткой. Строительные материалы поступали из Союза: шли машины и гибли солдаты, но все шло «зеленой улицей», и это я сказал только о нашем гарнизоне в Баграме, а ведь строительные батальоны стояли по всему Афганистану: Шинданд, Кундуз и так далее. К примеру, нами был полностью обустроен район дислокации 345-го воздушно-десантного полка.
Питание ничем не отличалось от рациона других частей: сухая картошка постоянно была, мясные консервы, сухие лук, морковь и тому подобное. Продукты доставлялись не только наземным транспортом, но и в значительной части по воздуху. Здесь нам на руку играло то, что Баграм являлся одним из ключевых наших аэродромов, откуда грузы развозились по частям, поэтому больших проблем здесь не было. У местного населения продукты не брали, за исключением случаев, когда было видно, что та же дыня или арбуз растут не срезанные в поле, тогда могли на свои продукты обменять напрямую, чеками отдать или афганями (которые, в свою очередь, меняли на чеки). Но брали, только если видели, что местные покупают фрукты из той же кучки. Опасались мы не просто так: были случаи, когда ребята травились апельсинами, травились даже водой из закрытых бутылок.
Кроме того, всем вновь прибывающим бойцам сразу объясняли, что никаких ярких предметов, лежащих на земле, игрушек и прочего трогать ни в коем случае нельзя — велик был риск подорваться на минах-ловушках. Мой батальон эта беда миновала, а в других подразделениях были случаи, когда солдаты подрывались, в спешке подняв с земли фонарик или куклу. Шла партизанская война, и минные ловушки были частым явлением.
Или вот такой случай. В трех километрах от нас на одной из высоток стоял укрепленный пост танкового полка, где служил мой земляк. В его составе был танк и два бэтээра. 8 марта мы с командиром 4-й роты Женей Сорокиным решили сходить проведать земляка и заодно отметить праздник. С собой взяли по автомату, гранаты. Шли в хорошем настроении, постреливали по птичкам. Поднявшись на сопочку, мы увидели такую картину: тишина, никого нет, дверь в землянку закрыта. Женя было подошел к двери, но я вовремя сообразил и говорю: «Так, Женя, назад! И пошли отсюда!» Тишина говорила о том, что пост на праздники оттянули, а позиции заминировали. Я знал об этом потому, что мы поступали точно так же.
— Задачи дорожно-строительного батальона сопряжены с частыми перемещениями. Ваши порядки усиливались на это время какой-либо бронетехникой?
— Нет. Колоннами мы обычно ходили сами, без сопровождения. Допустим, километрах в двадцати — двадцати пяти от нас находился Ус-Сарадж, где стоял полк, куда нам было необходимо доставить строительный груз. Формировали колонну, с ней отделение мотострелков сопровождения, утром выехали, доставили. А на обратном пути нас обстреляли, открыв ответный огонь, мы ушли на скорости. Если одну из машин подбивали, то мы старались столкнуть ее в сторону, чтобы скорее освободить дорогу и дать уйти колонне. Вообще, в такой ситуации задачей офицеров становилось спасение личного состава, о грузе думали во вторую очередь. Останавливаться и принимать бой было нельзя: гранатометов нет, раций с собой тоже нет, когда подойдет помощь 0151, не ясно.
От формирования колонн с сопровождением из бэтээров и танков отказывались еще и потому, что именно такие усиленные колонны душманы старались обязательно разгромить. То, что мы не использовали на ходу радиостанции и шли молча, тоже в какой-то степени играло нам на руку, так как о нашем выдвижении врагу нельзя было заранее узнать по радиоперехвату, и колонне удавалось проскочить незамеченной.
— Можете рассказать о своем первом бое?
— Не прошло и месяца с моего прибытия. Вечером на совещании офицеров нам была поставлена задача отправить на объект груз, выделив взвод бойцов для его сопровождения. Я хотел ознакомиться с местностью и решил пойти вместе с колонной. Но начальник УНР приказал мне отправить с колонной своего заместителя, а мне оставаться в подразделении. Когда я утром прибыл на отправку колонны, то увидел, что заместителя моего на месте нет, его звали Сергей, старший лейтенант, фамилию, к сожалению, уже не помню, он прибыл в батальон по замене на полгода раньше меня. Времени искать старлея уже не оставалось, я отправил на его поиск посыльного, но тот его не нашел. Я сказал своему замполиту Игорю: «Остаешься за меня, я убыл с колонной» — и уехал.
