Алекс Громов - «Волчьи стаи» во Второй мировой. Легендарные субмарины Третьего рейха
Помимо чисто технических причин был и психологический фактор, который, по словам Дёница, повлиял на недостаточно полные испытания торпед в условиях мирного времени. Им являлся «некритичный подход экспериментального института торпедного оружия к своей работе. Ведь во время испытаний торпед в мирное время уже наблюдались явления, над которыми институт должен был задуматься. И в мирное время многие опытные моряки высказывались по поводу недостаточной боевой пригодности торпеды. Однако конструкторы продолжали отстаивать свою точку зрения, уверяя, что торпеды работают безотказно». Можно отметить, что, став командующим Кригсмарине, гроссадмирал Дёниц сблизился с имперским министром вооружений Альбертом Шпеером и вполне доверял его специалистам в производстве как подлодок, так и все более совершенного оружия и оборудования для них.
А до этого момента Дёницу приходилось делать выводы о несовершенстве торпед и требовать от производителей принять соответствующие меры к устранению неисправностей: «Экспериментальный институт торпедного оружия не уделил достаточного внимания удержанию торпедой заданной глубины хода. Неудачным оказалось и техническое решение конструкции корпуса гидростата, через который проходили рулевые тяги. Гидростат не имел должной герметичности. В ударном взрывателе ударник, воспламеняющий первичный детонатор, двигался не в естественном направлении удара (толчка), а поворачивался при помощи системы рычагов на 180°. При остром угле встречи торпеды с целью рычаги легко заклинивались — и взрыватель не срабатывал. Надо было усовершенствовать конструкцию ударника так, чтобы для воспламенения первичного детонатора он двигался прямо вперед. Изменение направления толчка на 180° также было технически неудачным. Итак, все сводилось к конструктивным недостаткам, которых можно было избежать. Обе эти несовершенные конструкции торпед были приняты на вооружение флота в период между Первой и Второй мировыми войнами».
Руководство подводного флота Германии, отмечая важность срабатывания торпед, подчеркивало, что из-за дефектов торпед немецкими субмаринами в боевых условиях были упущены 17 сентября 1939 г. английский авианосец «Арк Ройял» и 30 ноября 1939 г. английский линейный корабль «Нельсон», а также другие крупные цели. Преждевременные взрывы пущенных с подлодок торпед приводили к обнаружению и уничтожению субмарин противником. Так погибли подлодки U-39 и U-27. Дёниц приводит следующую не слишком обнадеживавшую подводников статистику: «Чтобы уточнить эффективность торпед, которые нам приходилось оснащать ударными взрывателями, было рассмотрено 816 попаданий за период с января по июнь 1942 г.: 40 % кораблей было потоплено одной торпедой, 38 % потребовало двух торпедных попаданий и более, 22 % кораблей ушло, получив от одного до четырех попаданий… Эффективность торпед до декабря 1942 г., когда был введен новый магнитный взрыватель типа Р1-2, не превышала эффективности, существовавшей в период Первой мировой войны».
В итоге германским субмаринам, действующим против конвоев в Атлантике, не удавалось потопить транспорты даже в условиях, благоприятствующих торпедной атаке, по причине ненадежно работающих магнитных взрывателей. Первые экземпляры более совершенного магнитного взрывателя, который одновременно мог быть использован и как ударный взрыватель, стали поступать на германские субмарины только в декабре 1942 г., а через семь месяцев на вооружение подводного флота поступила акустическая торпеда, которая самостоятельно наводилась на шум винтов корабля противника. На ее использование Дёниц возлагал большие надежды.
Но по мере совершенствования оружия немецких субмарин командование союзников своевременно использовало эффективные технические меры противодействия.
Разновидности торпед и их усовершенствование
Торпедные аппараты на немецких субмаринах по тактико-техническим данным не сильно отличались от аппаратов союзников, но при этом имели ряд особенностей — в частности, выталкивание самой торпеды осуществлялось специальным пневматическим поршнем (а не сжатым воздухом), что было важно для маскировки подлодки после выстрела (система беспузырной торпедной стрельбы).
При этом немецкие торпедные аппараты обеспечивали выпуск торпеды с глубин до 22 м. Немаловажным фактором являлось и относительно небольшое время перезарядки торпедного аппарата (от 10 до 20 мин), что часто позволяло субмаринам произвести повторную торпедную атаку противника, которая порой из-за отказа торпед становилась решающей в схватке.
Калибр самих торпед был стандартизирован и принят равным 21 дюйму (533 мм), длина торпеды составляла 7,18 м, масса взрывчатого вещества боевой части — 280 кг. М. Морозов в книге «Германские подводные лодки VII серии» приводит следующие тактико-технические данные двух базовых немецких торпед, находившихся на вооружении субмарин. Это были «парогазовая G7a и „бесследная“ электрическая G7e. Обе торпеды имели длину 7186 мм и 280-килограммовое боевое зарядное отделение (БЗО).
Торпеды имели различные скоростные характеристики. На G7a могли устанавливаться режимы 44-, 40- и 30-узлового хода, при которых она могла пройти 5500, 7500 и 12 500 м соответственно (позднее дальности хода возросли до 6000, 8000 и 14 000 м). G7e на испытаниях в 1929 г. прошла всего 2000 м 28-узловым ходом, но к 1939 г. эти показатели возросли до 5000 м 30-узловым. В 1943 г. на вооружение поступила новая модификация G7e (T3a), в которой дальность удалось довести до 7500 м 29–30-узловым ходом. Обычный боекомплект „семерки“ в начале войны состоял из 10–12 G7e и 2–4 G7a.
Развитие торпедного оружия германских субмарин в ходе войны в общих чертах выглядело следующим образом: к началу войны на вооружении находились торпеды G7a и G7e с контактно-неконтактным взрывателем (КНВ) Pil. Очень скоро выяснилось, что торпеды с неконтактным взрывателем зачастую срабатывают преждевременно, а иногда, проходя под целью, не взрываются вообще. Оказалось, что из-за неудачной конструкции торпед не обеспечивалась герметичность ее гидростата… После устранения этих дефектов с мая 1940 г. торпедное оружие германских подводных лодок стало более надежным, правда, работоспособный КНВ, да и то только для торпед G7e, поступил на вооружение лишь к концу 1942 г.
Следующая ступень модернизации торпедного оружия была напрямую связана с усложнением условий боевой деятельности в Атлантике в середине 1942 г. „Волчьим стаям“ немецких подлодок становилось все трудней прорывать охранение конвоев, стрельба же с больших дистанций без прорыва охранения редко приводила к успехам. Выходом стало появление прибора маневрирования FAT для торпед G7a. Торпеда, оснащенная FAT, после выстрела могла пройти дистанцию от 500 до 12 500 м, после чего повернуть в любую сторону на угол до 135°. Дальнейшее движение осуществлялось со скоростью 5–7 узлов „змейкой“: длина участка от 800 до 1600 м, диаметр циркуляции — 300 м. Вероятность попадания такой торпеды, выпущенной с носовых курсовых углов конвоя и двигающейся „змейкой“ поперек курса его движения, оказывалась весьма высокой. С мая 1943 г. прибор FAT II (длина участка „змейки“ — 800 м) начал устанавливаться и на электроторпеду G7e. Из-за малой дальности хода этой торпеды данная модификация рассматривалась германским командованием как оружие самообороны… В тот же месяц очередным приказом был утвержден новый состав боекомплекта „семерки“: 4 торпеды с FAT I, 6 торпед T3 в носовом отсеке и 2 торпеды с FAT II в кормовом.
