Николай Леонов - Лихолетье
Я не скрывал своей неприязни к Рахманину, который пользовался весьма своеобразными средствами для возбуждения антикитайских чувств в руководстве. Он мог, например, составить подборку антисоветских карикатур из китайских газет и послать ее высшему эшелону руководства просто так, без подписи и без регистрационных номеров. Не раз докладывал я о своей позиции В. А. Крючкову, который относился к ней терпимо, давая в разведке «расцветать всем цветам».
«Голуби» считали, что СССР и Китай — это два великих государства, у которых в мире и в истории одна судьба — быть союзниками или добрыми соседями. Эти две державы обращены друг к другу «спинами», то есть наименее развитыми и удаленными от центра регионами. СССР повернут пока лицом к Европе, к Западу, Китай — к Тихому океану и к Юго-Восточной Азии. Экономики двух стран — не конкуренты друг для друга, не соперники, наоборот, они естественно дополняют одна другую. Практические территориальные споры — о линии прохождения границы по Амуру и Уссури — легкоразрешимы. Нам было ясно, что муссирование утверждений о якобы огромных территориальных претензиях Китая к Советскому Союзу является попыткой определенных кругов в Китае использовать напряженность в советско-китайских отношениях в своих внутриполитических целях. Когда-то, в далекие времена, Китай сам построил свою северную границу, воздвигнув Великую китайскую стену, а она, как известно, находится в нескольких десятках километров от Пекина.
Мы утверждали, что идеологические расхождения — эти упражнения в схоластике — вообще не причина для межгосударственной вражды, а территориальные претензии в огромной степени отражают внутриполитические схватки в самом китайском руководстве, где карта «русской угрозы» так же подло разыгрывается в борьбе за власть, как китайская угроза на Старой площади. Стратегические интересы Китая, естественно, говорили мы, лежат в Азии, где во многих странах живут многочисленные богатые и влиятельные китайские колонии. Юго-Восточная Азия близка Китаю по корням расовой цивилизации, по религиозно-нравственным стандартам, по климату, по образу жизни.
Сближение с американцами является тактическим шагом, дающим временную выгоду в конфликте с нами, а может быть, и порожденным этим самым конфликтом. Киссинджер столь же спекулятивно ведет игру, сколь и Мао Цзэдун. США и Китай не могут быть стратегическими союзниками — они будут соперниками в борьбе за влияние в Азиатско-Тихоокеанском районе.
Вот таков был ход рассуждений «голубиной» группы в разведке, к которой я принадлежал целиком и полностью. Нам было очень трудно пробиться в политбюро с изложением этих соображений. Андропов не подписал бы ни одного аналитического документа с такими выкладками, он не смог бы противостоять превосходящей когорте «ястребов». Но тем не менее одну тропинку для изложения наших взглядов мы все-таки отыскали. Дело в том, что в те годы политбюро заседало по четвергам, один раз в неделю. Накануне к нам в управление поступала из секретариата Ю. В. Андропова повестка дня заседания политбюро с указанием подготовить материалы для устного выступления по каким-либо вопросам, связанным с внешней политикой. Мы всегда ждали среды в напряжении: сколько будет вопросов, какова их сложность. Для работы нам оставались обычно считанные часы, частенько приходилось прихватывать и ночь. Мы готовили неформальные, неофициальные справочные материалы и могли свободно высказывать свои предложения, точки зрения и т. д. Пользуясь этим, по вопросам, связанным с Китаем, мы всегда подбрасывали «голубиное воркование».
В частности, когда обсуждался вопрос о выделении из бюджета дополнительно 10 млрд, рублей на строительство укрепрайонов вдоль советско-китайской границы, мы не преминули написать, что в конкретных условиях советско-китайского противостояния и реального соотношения военных потенциалов двух стран на Дальнем Востоке все затраты на обычные вооружения и строительство классических оборонительных районов — это выброшенные на ветер деньги. Против преднамеренного крупномасштабного военного вторжения со стороны Китая нет другой зашиты, кроме как применение ядерного оружия. Чтобы вариант ядерной защиты не вызывал никаких сомнений, предлагалось создание вдоль границы пояса ядерных мин или фугасов.
Однажды в руководство не по каналам разведки попала информация о том, что между Китаем и Румынией достигнуто соглашение о полномасштабном военном сотрудничестве и в Румынию переброшено какое-то количество ядерного оружия из Китая. Понадобилось не менее пары недель различного рода проверочных мероприятий, чтобы убедить встревоженное политбюро, что в данном случае мы имеем дело с фальшивкой, подброшенной с нечистыми целями. Спасибо военным коллегам, они поддержали наше заключение.
В то время во Вьетнаме бушевало пламя войны. Полумиллионная армия США тщетно старалась спасти гибнущий режим Сайгона, а проще говоря, закрепиться на континентальном плацдарме Юго-Восточной Азии. Ход войны складывался для США крайне неудачно. Превосходя противника в сотни раз, если брать сравнительную огневую мощь, располагая всеми новинками военной техники, американцы оказывались бессильными против солдат-партизан, вооруженных в основном стрелковым оружием. В этих условиях нам казалось особенно недопустимым сыпать соль на раны советско-китайских разногласий. Ведь и китайцы, и мы помогали, как могли, Вьетнаму. Наши «ястребы» и здесь старались влить ложку дегтя. Кто-то из них пустил в руководстве слух, что эшелоны с боеприпасами, которые направлялись из СССР во Вьетнам через китайскую территорию, по дороге «теряли» большую часть своих грузов, а иногда пропадали и целые поезда. Была даже придумана целая система, как проверять у вьетнамцев, сколько же грузов они получали в конечном счете. Восток, однако, есть Восток. Вьетнамцы поняли смысл этих проверок и на все вопросы вежливо отвечали, что грузы пришли полностью в соответствии с отгрузочными документами. Причем они отвечали так даже в том случае, когда в документах указывались завышенные количества грузов по сравнению с реально отправленными.
К весне 1975 года стало ясно, что США терпят во Вьетнаме поражение. Однажды в середине апреля в штаб-квартиру разведки приехал Андропов и созвал специальное совещание по вопросу о перспективах развития обстановки во Вьетнаме и вокруг него. Заслушав сообщения руководителей оперативных отделов и информационно-аналитического управления, которые были выдержаны в духе оптимизма и убежденности в неотвратимости поражения США, Андропов встал, прошелся вдоль длинного стола пару раз, затем опять сел и, медленно роняя слова, сказал: «Вы помните корейскую войну и ход ее развития? Тогда тоже северокорейские войска заняли почти всю территорию Южной Кореи. Бои шли вокруг оставшегося небольшого Пусанского плацдарма. Тогда американцы организовали крупную десантную операцию в тылу северокорейцев, отрезав и разгромив основную часть армии Северной Кореи. В считанные дни ход войны изменился. Сейчас складывается весьма похожая ситуация. Все силы Северного Вьетнама брошены на юг, на помощь патриотам. Практически Северный Вьетнам беззащитен. Если американцы предпримут нечто похожее на корейский десант, то дело может принять тяжелый оборот. Оборону Хайфона несет всего лишь один батальон танков Т-34, укомплектованный экипажами из числа выписанных из госпиталей раненых и больных. Дорога на столицу практически не прикрыта. Что вы скажете о вероятности такого развития событий?» Несколько минут мы молчали. Не раз случалось, что разведка лучше знала обстановку на стороне противника, чем у своих союзников или у себя дома. Андропов располагал информацией, полученной по партийным и государственным каналам.
