Изабелла Аллен-Фельдман - Моя сестра Фаина Раневская. Жизнь, рассказанная ею самой
– Такая молодая! – сокрушается сестра. – Тридцать шесть – это разве возраст?! А какая талантливая была актриса! И какой человек! Это же такая редкость, чтобы талант уживался с человечностью! Она была как ангел, никакая грязь к ней не липла! Настоящая театральная актриса, в кино принципиально не снималась, не хотела. А могла играть всех и все – кавалерист-девицу, фабричную девчонку, аристократку, интриганку… Покойный Алексей Дмитриевич был в восторге от ее игры! Как же рано уходят лучшие люди… Последняя роль ее была в пьесе нашего Рубинштейна, который Штейн. Я собиралась посмотреть, да все откладывала. Вот и дооткладывалась…
25.04.1962В гостях случайно «столкнулись» Орлова и Ниночка, два совершенно разных человека, которых вместе, наверное, лучше не сводить. Орлова «проезжала мимо и решила заглянуть на огонек» (при ее великой занятости, о которой она то и дело говорит, в это верится с трудом). Л.П. собирается в Италию, она там не была пятнадцать лет. Сестра сказала, что Л.П. везет, ездит за границу она часто, да еще и вместе с мужем. А потом, когда Л.П. ушла, сказала нам с Ниночкой, что их-то можно выпускать хоть вместе, хоть порознь, семья там номинальная, а главный их «якорь», который держит Л.П. с мужем здесь, это их дом во Внуково и вклады в сберкассах. «Да и кому они оба там нужны?» – добавила она. «Поэтому и выпускают», – вздохнула Ниночка. Ей бы тоже хотелось ежегодно или хотя бы раз в два года ездить за границу, да еще и за счет государства, но увы, это доступно лишь избранным. Для всех остальных граждан заграничные поездки – недостижимая (или весьма трудно достижимая) мечта, поэтому заграница (капиталистический мир) видится отсюда чем-то сказочным. Когда я говорю, что ничего такого особенного во Франции и Италии нет, а в Турции, так вообще, мне почти никто не верит. Париж советским людям рисуется каким-то раем. Да, это рай, но только для тех, у кого есть деньги, и немалые. А разве богатым плохо здесь? Богатым везде хорошо, бедным везде плохо, но здешняя жизнь, при всех ее недостатках, спокойна.
26.04.1962Дирекция театра обещала сестре (и мне, как «члену семьи народной актрисы») путевки в актерский пансионат в Ялте, но в последний момент оказалось, что на всех желающих не хватает путевок. Сестре, как народной актрисе, предложили одну путевку.
– Я сказала – или две, или ничего, и ничего не получила, – сердится сестра. – Нет, ты скажи – почему кто-то может по три раза в год брать путевки на себя и на очередную свою жену, а мне не дают отдохнуть в компании с родной сестрой. Знаешь, что мне сказали эти засранцы? Поезжайте одна, отдохните друг от друга! Я ответила, что, кроме как от них, мне отдыхать не от кого, и ушла. Так и подмывало плюнуть, хотя бы на пол, но я удержалась. Пусть они подавятся своей путевкой! На Урал они меня могут отправить, а в Крым у них не хватает путевок! Лучше бы наоборот!
Ирина предлагала помочь, сестра отказалась. Она считает, что невозможно действовать через Ирину после того, как ей отказали, да еще столь невежливо. Театр предложил ей две путевки в Рузу, но это не вполне адекватная компенсация, поэтому сестра отказалась (разумеется, и администрация, и ни в чем не повинный пансионат в Рузе были посланы куда подальше). Решено – мы едем в Комарово, как только закончатся гастроли по Уралу.
29.04.1962Часто слышала про ВДНХ, решила наконец увидеть. Не понравилось совершенно. Вульгарная безвкусица. Одно строение показалось пародией на Château de Fontainebleau. Устала неимоверно, больше никогда туда не пойду.
30.04.1962– А йидише тохтер[119], – ворчит сестра, заглядывая в стоящую на плите кастрюлю. – Конечно же, бульон, что еще там могло быть?
– Странно, если бы там сидела живая курица! – отвечаю я.
– Бульон – это хорошо, – спешит успокоить меня сестра. – Плохо, это когда пустая кастрюля. В былые времена считалось, что хорошая хозяйка должна уметь приготовить пять блюд из одной курицы – суп, котлетки, жаркое, холодец, фаршированную шею. Елочка умеет приготовить семь, а я люблю, чтобы курица была как курица, а не как разбор пьесы в нашем театре – всего по чуть-чуть, а укусить нечего! Так я им завтра и скажу – ваш разбор, как восемь блюд из одной курицы!
03.05.1962Смотрели картину про самолет, в котором злоумышленники усыпили экипаж. Действие происходит в капиталистическом мире, все, конечно же, представлено совсем не так, как на самом деле, да и вообще картина неинтересная, но мы ходили посмотреть не столько на саму картину, сколько на Володю, молодого актера из театра сестры. Володя играл американского моряка. Сыграл хорошо, несмотря на то, что роль была хоть и небольшой, но сложной – бедного Володю по ходу фильма то и дело избивали. Сестра очень высоко отзывается о его способностях и обвиняет театральное начальство в невнимании к талантливым молодым актерам. Володю довели до нервного срыва, сначала дали ему хорошую роль, а потом отобрали, «засунули в массовку», как выражается сестра.
– Сначала царь Борис решил, что чешская комедия, это для него слишком мелко, и отдал постановку Власову, – рассказывала сестра после сеанса. – Но когда понял, что спектакль будет аншлаговым, решил заняться им сам. Убрал Власова (не знаю, дождался ли Власов благодарности), перетряс весь актерский состав. Володе обещали эту роль, когда брали в труппу. Ну и что, что его председателю пятьдесят лет? Почему Любка может в свои шестьдесят играть комсомолок, а Володя в свои двадцать пять не может сыграть пятидесятилетнего мужика? Тем более что он такой коренастый, голос хриплый, настоящий мужик, а не юноша бледный. И почему, если он не подходит, об этом не подумали раньше, когда утверждали первый состав? Кто его утверждал? Пушкин? Нет, я все понимаю, но так же нельзя! Это у меня можно отобрать все – роль, путевку, еще что-нибудь, и я переживу, потому что я уже тертый калач, прошла огонь, воду и медные фанфары! Я все видела, ко всему привыкла и ничему не удивляюсь. Но Володя! Он же только пришел в театр! У него же восторг на лице был написан вот такими буквами! И так его обидеть! Обломать крылья в самом начале полета! «Вы хотите, чтобы люди не пили? – спросила я на собрании. – Так не делайте им горя, потому что пьют всегда с горя, на радостях только слегка выпивают. Относитесь к людям по-человечески на деле, а не только на словах. А то как с трибуны вещать, так у нас каждый паразит добрый и чуткий товарищ, а как до дела дойдет, так ни одного товарища вокруг, одни паразиты!» Роль, конечно, Володе не вернули, но и из театра не выгнали, хоть какая-то польза от моего выступления.
06.05.1962Иногда наше общение с сестрой проходит по правилу дер шустер рэдт фун дер копите, дер бэкэр фун дэр лопетэ[120]. Если она не расположена слушать, то она не станет слушать. Никакие доводы не возымеют своего действия, если их не хотят слышать. Я слушаю доводы сестры, она же мои – никогда. Отмахивается, перебивает, а если я все же прошу дослушать до конца, то пропускает мимо ушей. Меня очень обижает подобное отношение, мне кажется, я уверена, что заслуживаю другого и все вообще должно быть не так, а как-то иначе.
