Николай Байбаков. Последний сталинский нарком - Выжутович Валерий Викторович
После моего заключительного слова т. Каганович снова попросил слова для справки. Однако вместо справки он произнес вторую речь, в которой пытался доказать, что он не хотел склонять на свою сторону присутствующих членов партии, что он никогда не был двурушником. В конце своей речи снова призвал членов партии идти за Центральным Комитетом и поклялся, что он до конца своей жизни будет бороться за партию, за Центральный Комитет.
Партийное собрание приняло резолюцию, в которой единогласно одобрило решение Пленума Центрального Комитета об антипартийной группе.
В заключение необходимо отметить, что обстановка, в которой проходило обсуждение постановления Пленума ЦК, была напряженной. По мнению некоторых членов партии, следовало ожидать на этом собрании выступления отдельных товарищей в защиту Кагановича. Объясняется это тем, что т. Каганович, находясь в заводской партийной организации более 30 лет и активно участвуя в ее деятельности, оказывал также большую материальную помощь заводу, как в реконструкции завода, так и в строительстве жилья для рабочих. Он многих рабочих лично знал и часто беседовал с ними. Поэтому решение Пленума Центрального Комитета для них было неожиданным, и следовало провести соответствующую разъяснительную работу, чтобы работники завода осознали все недопустимые действия Кагановича.
Нужно отметить, что все выступающие товарищи активно поддерживали решение Пленума ЦК КПСС и клеймили действия т. Кагановича, и не было ни одного выступления, поставившего под какое-либо сомнение правильность решения ЦК КПСС».
В этом отчете все исполнено значения, каждое слово имеет вес. И хотя вопросы на собрании задавались не очень приятные для высшего партийного руководства («Почему ЦК своевременно не доводил до сведения членов партии об антипартийных действиях Маленкова, Молотова, Кагановича? Каково было отношение т. Ворошилова к антипартийной группе? Почему тов. Хрущева обвиняли в отсутствии коллегиальности?»), Байбаков не обошел ни один из них. Знал, что если не он, так кто-то другой доложит, и тогда его спросят: почему утаил?
Больше, чем кого-либо из сталинских вождей, Байбаков боялся Кагановича. Выполнив задание Хрущева, переданное ему через Фурцеву, бывший замнаркома наконец изжил в себе этот страх. А Каганович испытал, сколь жалок может быть вчерашний вождь после потери власти. Пятнадцатого февраля 1959 года дети Кагановича (М. Каганович и Ю. Каганович) были вынуждены обратиться к Хрущеву с мольбой о помощи:
«Вы нас знаете еще с детства… Отцу сейчас уже 65 лет. Это уже тот возраст, когда такие болезни, как склероз сосудов мозга и сердца, не проходят быстро. Единственно чем можно поддержать организм — это соответствующие условия жизни. Вы знаете, что он работал все время и имеет право на пенсию, тем более что в настоящее время в связи с болезнью, которая длится уже около 4-х месяцев и неизвестно, когда кончится, он не может работать. И как это ни странно, он не имеет официальных документов, подтверждающих, что он действительно работал. Путевки для лечения не выдают, от работы по болезни не освобождают… Надеемся на Вашу помощь в ближайшее время, так как каждый день промедления может оказаться губительным». (РГАНИ. Ф. 3. Оп. 62. Д. 85. Л. 155–157).
Хрущев не помог. Пытаясь разрушить сталинскую систему власти, он сам был плоть от плоти ее.
Попал в немилость
Байбаков оставался принципиальным противником совнархозов. Ему виделся единственный способ смягчить вред от грядущего хаоса в управлении: создать единый координирующий орган — Высший совет народного хозяйства. Когда он едва заикнулся об этом на пленуме, Хрущев раздраженно его оборвал. Но теперь, когда страсти остыли, Байбаков решил спокойно и аргументированно изложить суть своего предложения. Он направил Хрущеву обстоятельную записку:
«Проанализировав работу промышленных и строительных министерств и их связи с предприятиями, а также ряд других вопросов их деятельности, я пришел к выводу, что при упразднении указанных министерств необходимо для обеспечения руководства и планирования народного хозяйства в масштабе страны иметь два органа — Госплан СССР и центральный хозяйственный орган — Высший Совет тяжелой промышленности (типа ВСНХ) <…>
Подчинение в хозяйственном отношении центру важнейших предприятий и строек в настоящее время необходимо для того, чтобы союзное правительство имело возможность сосредоточить средства и ресурсы на решении важнейших вопросов развития народного хозяйства. Следует иметь в виду, что по ряду отраслей Советский Союз серьезно отстает в техническом отношении от США. Преодоление технической отсталости требует сосредоточения материальных и финансовых ресурсов, а также научных и производственных сил на осуществление прежде всего главных линий технического прогресса.
Вместе с тем дальнейшее расширение прав союзных республик, передача в их ведение большого количества предприятий потребует известного времени для организации слаженной работы на местах.
Следует также отметить, что на местах значительно труднее изучать потребности всей страны в том или ином виде продукции тяжелой промышленности и, с другой стороны, лучше видны собственные нужды, на удовлетворение которых местные органы могут больше сосредоточивать свое внимание. Узкоместнические тенденции проявляются в серьезной форме в настоящее время и даже при наличии большого количества союзных министерств во многих случаях не встречают должного отпора.
При передаче всей тяжелой промышленности в ведение Совета Министров союзных республик узкоместнические тенденции усилятся, а преодолевать их будет значительно труднее, чем узковедомственные тенденции. А между тем тяжелая промышленность является материальной базой, цементирующей экономическое единство Союза Социалистических республик…
Создание ВСТП с территориальными управлениями, при расширении прав предприятий и местных органов, мне кажется, вполне соответствует решению февральского Пленума Центрального Комитета КПСС об укреплении принципа демократического централизма.
При одобрении предложения об организации ВСТП можно было бы продолжить работу по уточнению функций и структур этого органа, его взаимоотношений с другими хозяйственными органами, составу отраслей и организаций, передаваемых в его ведение из упраздняемых министерств, а также структуры Госплана СССР» (РГАНИ. Ф. 8. Оп. 30. Д. 246).
Записка председателя Госплана СССР не убедила Хрущева, только вызвала новый приступ раздражения.
Через два дня Байбакову позвонил Маленков: «Мы решили назначить вас председателем Госплана Российской Федерации, учитывая, что из 104 совнархозов 74 находятся на территории РСФСР. Мы также решили назначить вас первым заместителем председателя Совета министров РСФСР».
Так Байбаков впервые был понижен в должности. Его место занял И. И. Кузьмин — один из скромных, ничем не примечательных подчиненных Хрущева в аппарате ЦК, где он возглавлял отдел машиностроения.
В Госплане РСФСР Байбаков в течение года пытался устанавливать контакты с совнархозами и занимался комплектацией своего аппарата. Между тем реформа начала давать первые плоды, и они Байбакова не радовали. Раздробленность управления промышленностью нарушила привычные хозяйственные связи и единую техническую политику. Местные интересы стали превалировать над общегосударственными.
Специалисты Госплана докладывали в ЦК о положении дел на местах, считая это положение весьма тревожным. Так, в июне 1957 года начальник отдела топливной промышленности А. Ф. Засядько представил записку об итогах своей командировки в Донбасс. В записке был специальный раздел «О борьбе с местничеством». В нем отмечалось, что в угоду местным интересам совнархозы не выполняют свои обязательства по государственному плану поставок оборудования и материалов для других совнархозов. В некоторых совнархозах снимают с производства необходимую стране продукцию без передачи ее на освоение другим совнархозам. К примеру, Новосибирский совнархоз без ведома Госплана РСФСР уменьшил на своих предприятиях производство дефицитного литейного оборудования.
