Валерий Шамбаров - История княжеской Руси. От Киева до Москвы
Но папа перегнул палку. Снял отлучение лишь условно, требовал, чтобы король все равно явился на суд феодалов. А покаяние перепугало германских епископов, отнюдь не желавших церковной реформы. К Генриху метнулись и итальянские князья, враждовавшие с папой. Он приободрился, разгромил и подавил мятежников и выступил на Рим. На повторные отлучения король уже не обращал никакого внимания, Григорию VII пришлось бежать к норманнам, где он и умер. А Генрих поставил другого папу Климента III, который безоговорочно короновал его императором.
Тем временем Евпраксия расцвела, ее красота изумляла современников. Изумляло и богатство, великий князь не обидел дочь, прислал с ней огромное приданое. Она обвенчалась с молодым маркграфом Штаденским. Но и император не забыл о ней, наведывался, засматривался на юную, сказочно богатую маркграфиню. Прошел лишь год, и ее муж неожиданно скончался. По странной случайности, почти одновременно умерла жена императора Берта, и он попросил руки Евпраксии. Отправили послов в Киев, молодая вдова просила благословения, а Генрих предлагал союз против Венгрии и Рима – его ставленника уже сверг папа Урбан II и вернулся к политике Григория VII. На Руси брак не одобрили. От союза уклонились, и о самом императоре доходили очень нехорошие слухи. Но наивной восемнадцатилетней Евпраксии так хотелось стать императрицей… Она вышла замуж без согласия отца.
Об этом пришлось пожалеть очень скоро. Оказалось, что Генрих состоял в секте сатанистов-николаитов. В тогдашней Европе это было острой и «пикантной» модой. В секты вступали знатные господа и дамы, священники, монахи, простолюдины. Собирались по ночам в подвалах замков безликие, в монашеских рясах с капюшонами. На животе обнаженной избранницы служили «черную мессу», приносили в жертву собак, кошек, а по праздникам младенцев. Потом одеяния сбрасывались, гасли факелы, и все участники переплетались в общем месиве.
Когда император приказал супруге готовиться к неким особым ночным молениям, облачиться в грубую рясу, она сперва не поняла – решила, что предстоит какой-то незнакомый ей обряд покаяния. Но муж предназначил ей главную роль, быть избранницей, исполнять функции «алтаря». Евпраксия была поругана и шокирована, не могла прийти в себя от оскорбления и отвращения. А Генриха ее реакция удивила. Он-то рассчитывал доставить жене приятный сюрприз. Разъяснял, какую высокую честь ей оказали – любая дама сочла бы счастьем оказаться на ее месте. Описывал, как гордо и величаво возлежала на «черных мессах» его прежняя супруга.
Однако русские женщины и в этом отношении отличались от европеек. Евпраксия взбунтовалась, от верований мужа напрочь отреклась. От уговоров Генрих перешел к насилию. Княжну пытались таскать на сборища против воли, она сопротивлялась и мешала церемонии. Муж держал ее как узницу, истязал, угрожал отдать палачам, но сломить так и не смог. Отправляясь в поход на Италию, Генрих взял жену с собой, и в дороге она сбежала. Ее поймали, заточили в Вероне, главном гнезде николаитов. Но она успела разослать письма церковным деятелям, рассказала о пристрастиях супруга.
Противники императора помогли ей организовать второй побег. Евпраксию доставили к папе, она выступила на соборе в Пьяченце. Это было еще более трудно и стыдно, чем распластаться голой перед сектантами. Нужно было обнажить свой позор на весь мир, принести в жертву саму себя. Но русская княжна выдержала испытание. Разразился страшный скандал, императора предали проклятию. Евпраксии папа и церковный собор отпустили подневольный грех без всякой епитимьи. Но она была совершенно опустошена. Поддерживала себя неимоверным усилием воли, пока не донесла до людей страшную правду. А теперь жизнь для нее закончилась. Она вернулась в Киев и ушла в монастырь.
19. Владимир Мономах и Святополк II
Византия была окружена врагами – с севера печенеги, с востока сельджуки, из Италии на Балканы вторгались норманны. Впрочем, опасность была не столь уж велика, в прежние времена империя с успехом выходила из более катастрофических ситуаций. Печенеги действовали разобщенными кланами. Держава сельджуков рассыпалась на эмираты, передравшиеся между собой. Но император Алексей Комнин был по натуре убежденным «западником». О мобилизации национальных сил он даже не подумал. Поссорившись с Русью, начал набирать наемников из англо-саксов. Вместо возрождения собственного флота привлек против норманнов венецианцев. За это предоставил венецианским купцам огромные привилегии, дозволил беспошлинно торговать по всей Византии.
А в начале 1091 г. стало известно, что печенеги и сельджукский пират Чаха собираются напасть вместе. Алексей совсем запаниковал, обратился к папе и европейским королям: «Империя христиан греческих сильно утесняется печенегами и турками… я сам, облеченный саном императора, не вижу никакого исхода, не нахожу никакого спасения… Итак, именем Бога умоляем вас, воины Христовы, спешите на помощь мне и греческим христианам. Мы отдаемся в ваши руки, мы предпочитаем быть под властью ваших латинян, чем под игом язычников. Пусть Константинополь достанется лучше вам, чем туркам и печенегам…» Манил деньгами, богатствами, церковными сокровищами.
Хотя положение быстро выправилось. Чаха был убит в сваре с другими сельджукскими вождями. А против печенегов греки нашли союзников. Половецкие ханы Боняк и Тугоркан привели 40 тыс. всадников, присоединился молодой и лихой князь Василько Теребовльский. Печенеги потерпели сокрушительное поражение, их прижали к Черному морю и вынудили сдаться. Но император решил ликвидировать проблему раз и навсегда. Он приказал вырезать всех печенегов до единого. В ночь на 29 апреля 1091 г. греческая армия бросилась на безоружный печенежский лагерь. Не щадили ни жен, ни младенцев. У половцев и русских это вызвало омерзение, они снялись и ушли прочь, даже не взяли свою часть добычи. Удивленный Комнин слал вдогон гонцов, не понимал, почему же «варвары» бросили столько добра? [100]
В общем, помощь западных монархов не потребовалась. Но послание Алексея уже попало к папе Урбану II и вызвало бурный восторг. Это было именно то, что требовалось Риму! Папа получил возможность собирать под своим началом воинство разных стран, выступить предводителем всей Европы! В 1095 г. на соборе в Пьяченце, том же самом, где несчастная Евпраксия рассказывала о своей беде, прозвучала идея крестового похода. Для этого созвали специальный собор в Клермоне, и Урбан призвал рыцарей освобождать Гроб Господень. Согласившимся выдавали матерчатые кресты, их нашивали на одежду, и человек становился «крестоносцем». Подключились лучшие агитаторы Петр Амьенский, Вальтер Голяк.
