Владимир Архангельский - Петр Смородин
Удалось послать много рабочих и студенческих молодежных бригад для заготовки дров, на общественные комсомольские огороды на окраинах Питера, на починку инвентаря в деревне и на посевную кампанию.
Никакого «чистого культурничества», никакой «чистой политики»! Так отвечала питерская комсомолия на призыв партии активно участвовать в повседневной строительной работе в городе и в деревне. Каждый день решать будничное, но неотложное дело!
Чтобы сплотить организацию для решения этих задач, надо было перевоспитывать или отбрасывать тех, кто поплыл по течению. И каждый день приходилось рассматривать конфликтные дела: то пьянка, то драка, то свадьба в церкви, то крестины с попом, то спекуляция.
Напор мелкобуржуазной стихии ширился, и в комсомол лезли люди, с которыми и разговаривать не хотелось. Так было по всей стране, и губком вошел с предложением в ЦК РКСМ установить шестимесячный кандидатский стаж для отдельных выходцев из среды мелкой буржуазии, которые доказали свою преданность пролетариату.
Все эти шаги питерской комсомолии одобрила I Всероссийская конференция РКСМ в июне 1921 года. Кроме того, она предлагала укрепить связь с профсоюзами, иметь там своих представителей и расширить индивидуальное практикантство молодежи в советских учреждениях.
Как известно, X съезд РКП (б) принял решение о возрождении и укреплении красного флота. Питерские комсомольцы вслед за коммунистами послали большую группу молодежи на Балтийский флот. Это были толковые парни почти с годичным комсомольским стажем. Они обладали знаниями в объеме начальной школы и владели нужной для флота специальностью.
Решение о возрождении флота было Петру по душе. Еще в 1920 году он обнаружил большое стремление молодежи к морской службе и помог создать морской клуб на набережной Средней Невки.
Зимой ребята превратили свой клуб в боевой штаб. В дни «волынки» они обходили городские кварталы, вылавливали хулиганов и грабителей.
Петр бывал у ребят и не раз отмечал, что учились они отлично. В бушлатах на «рыбьем меху», в сапогах, где подметкой служила толстая парусина, с карабинами за плечами, бросались они на штурм «врага» в сугробах Крестовского острова, ходили на лыжах, увлекались буерным спортом. И героически показали себя в дни Кронштадтского мятежа, особенно в лыжной разведке.
Часть бойцов первого отряда и ее начальник Ю. Пантелеев были награждены орденами Красного Знамени. Когда комсомол взял шефство над флотом, все они ушли на боевые корабли Балтийского флота и служили образцово. А Пантелеев позднее стал адмиралом…
В трудное лето 1921 года произошла перемена и в личной судьбе Петра Смородина: завидный для многих питерских девчат жених вдруг стал мужем Леночки Андреевой.
История эта не вполне обычная.
На питерском горизонте возникла умная и красивая девушка с характером. Ей вскоре приглянулся строгий и добрый Смородин.
Она долго не решалась сделать первый шаг. Ее сдерживало то, что была она дочерью действительного статского советника. Правда, отец вышел из мещан и только ревностной службой в артиллерийском управлении добился генеральского чина. Но и штатский генерал — тоже генерал! Петра это могло насторожить.
Да и надо было как-то обживаться в Питере, куда недавно приехала она после смерти родителей. Думала, что сразу же раскроются перед ней в столице благоприятные перспективы. А на поверку вышло не то: старший брат, приютивший сироту, превратил ее в няню и кухарку. Она же окончила шесть классов гимназии, хорошо знала французский язык, любила музыку, литературу и вовсе не хотела мириться с положением домашней работницы. Начались в семье осложнения. И однажды брат сказал ей в сердцах, что для барышни из «бывших» нет светлых дорог и что у нее один путь: выйти замуж, благо и жених есть, хотя он и староват. Она не поверила и не сдалась. По вечерам стала ходить в комсомольский клуб: пыталась говорить на митингах, пела песни, танцевала, читала стихи. Ее приметили девушки с фабрики, вырвали из семьи брата, определили инспектором в горнаробраз, вовлекли в комсомол. На одном из вечеров попросила она подруг познакомить ее с Петром.
Леночка Андреева понравилась Смородину. Он стал иногда ловить себя на мысли, что его тянет в молодежную коммуну, где был клуб и где он мог видеть эту красивую девушку в красной косынке, острую на слово, с пристальным взглядом больших карих глаз. И глаза всегда теплели, когда он подходил к ней, обменивался шуткой, спрашивал, хорошо ли ей работается.
Захотелось ему видеть Лену не только в клубе, на людях, где разговор бывал мимолетный, какой-то малозначительный, без душевного тепла, и впервые осмелился он пригласить девушку к себе, в «Асторию». Правда, там жил у него рабочий паренек Саша. Он ютился прежде в одной комнатушке с большой семьей. Петр приголубил его по доброте душевной, предоставив ему диван в своем гостиничном номере. Но Саша был свой парень и разговорам с Леной не мешал.
Однако вскоре стало ясно, что Саша — третий лишний. Петр нашел самый разумный выход: вернуть Сашу домой вместе с диваном. Так и сделали. Встречаться стало свободнее. И однажды Петр признался в любви: неумело, робко, но бесповоротно.
Леночка перебралась в «Асторию». Быстро пролетели счастливые недели новобрачных. Вскоре Смородин уехал в Москву на IV Всероссийский съезд РКСМ, там его избрали секретарем ЦК РКСМ.
Некоторое время Лена оставалась в Питере. Но так и не дождалась, когда Петр вызовет ее в белокаменную, и приехала сама…
ЦК РКСМ. ЗАБОТА О ПОДРОСТКАХ
Александр Мильчаков, член Цекамола в те дни, записал в своей книге «Первое десятилетие»:
«Живо помню, как выбирали мы первым секретарем ЦК Смородина. Можно пожелать любому руководителю, чтобы его любили так, как комсомольцы любили Смородина. И все Смородина звали любовно и ласково — Петя. Комсомольцы чувствовали его сердечность, честность, искренность.
Если бы меня спросили, кто был самой яркой, колоритной, выдающейся фигурой в комсомольском движении, я бы, не задумываясь, ответил: петроградский рабочий, большевик Петр Смородин, всегда и во всем верный сын партии, подлинный вожак трудовой молодежи».
В кулуарах IV Всероссийского съезда РКСМ из уст в уста передавались ответы Смородина в анкете делегата. На вопрос о состоянии здоровья он ответил: «А какое вам дело? Я себе не враг!» А на вопрос, читал ли лекции на курсах, был ответ: «Нет, избави аллах!»
Так оно и было — в свои двадцать четыре года Петр оставался озорным парнем, каким его знали и раньше. И это импонировало молодежи: она ценила его независимый характер, пренебрежение условностями и хорошо знала, что в любом деле он прежде всего будет отстаивать интересы пролетарской молодежи.
