Геннадий Прашкевич - Жюль Верн
Так думает человек, который, в общем-то, высокой нравственностью никогда не отличался. Не раздумывая, он мог продать своего друга знакомому капитану, мечтать о множестве подданных, которые слушались бы каждого его слова, наконец, без каких-либо угрызений совести подводивший итоги нападения на дикарей (живых людей, между прочим) вот такими словами:
«Вот точный отчет:
3 — убито нашими выстрелами из-за дерева,
2 — следующими двумя выстрелами,
2 — убито Пятницей в лодке,
2 — раненных раньше, прикончено им же,
1 — убит им же в лесу,
3 — убито испанцем,
4 — найдено мертвыми в разных местах (убиты Пятницей или умерли от ран),
4 — спаслись в лодке (один из них ранен, если не мертв). Всего — 21».
37
Конечно, Жюль Верн отстаивал свою точку зрения. Изучив возражения Этцеля, 7 мая 1869 года он писал ему: «Ваше письмо меня сильно обеспокоило. Читая рукопись,
Вы, к сожалению, видели явно совсем другого героя, хотя в
двух пунктах я, пожалуй, соглашусь с Вами.
1. Следует снять, или, по крайней мере, ослабить чувство отвращения, которое вызывает капитан Немо у читателей после учиненной им расправы над военным кораблем.
2. Ускорить действие после потопления этого агрессивного двухпалубника.
Это я сделаю. Но что касается остального, — достаточно будет атаку капитана оправдать тем, что это он, именно он — оказался жертвой провокации. Капитан Немо топит военный корабль не просто так. Он отвечает на нападение. Никогда мой герой не убивал ради убийства. Капитан Немо — благородная натура, но чувства его часто впрямую зависят от внешних обстоятельств…»
И далее: «Вы пишете: "Отмена рабства — величайший экономический факт нашего времени". Полностью с Вами согласен, но полагаю, что к нашему роману отмена рабства никакого отношения не имеет. Приведенная Вами история Джона Брауна[28] очень понравилась мне своей четкостью и сжатостью, но, если применить ее к капитану Немо, она сильно снизит значительность образа. Если бы капитан Немо решил просто мстить работорговцам, ему достаточно было бы записаться добровольцем в армию генерала Гранта…»
И еще далее: «Вы говорите, что вторая часть романа резко отличается от первой в том смысле, что герой ее оказывается все более и более агрессивным. Из этого я заключаю, что Вы, к сожалению, недостаточно помните первую часть. Характер моего героя развивается естественным образом. Он все время проявляет великодушие, и лишь силой определенных обстоятельств превращается в грозного судию…»
38
Итак, судия.
Даже грозный судия.
Робинзон Крузо знал, с кем он борется, — с каннибалами.
Но с кем борется капитан Немо? Почему он так жестоко относится к проявлению любых действий, кажущихся ему враждебными? Невольные пленники капитана не так уж сильно томятся в своей роскошной подводной «тюрьме». Их прекрасно кормят, к их услугам великолепная библиотека. На подводных прогулках они, конечно, подвергаются нападениям акул или гигантских спрутов, но этим нападениям подвергаются и члены экипажа.
Может, враги капитана — море и его обитатели?
Да нет, конечно. Прислушаемся к словам капитана Немо:
«Я люблю море! Море — это все! Оно покрывает собою семь десятых земного шара. Дыхание его чисто, животворно. В его безбрежной пустыне человек не чувствует себя одиноким, ибо вокруг себя он ощущает биение жизни. В лоне морей обитают невиданные, диковинные существа. Море — это вечное движение и любовь, вечная жизнь, как сказал один из ваших поэтов. И в самом деле, господин профессор, водная среда представляет для развития жизни исключительные преимущества. Тут представлены все три царства природы: минералы, растения, животные. (Жюль Верн, конечно, не мог удержаться от очередной лекции. — Г. П.) Животное царство широко представляют четыре группы зоофитов, три класса членистых, пять классов моллюсков, три класса позвоночных, млекопитающих, пресмыкающихся и неисчислимые легионы рыб, отряды животных, которых насчитывают свыше тринадцати тысяч видов, из коих только одна десятая обитает в пресных водах. Море — обширный резервуар природы. Если можно так выразиться, морем началась жизнь земного шара, морем и окончится! Тут высший покой! Море не подвластно деспотам. На поверхности морей они могут еще чинить беззакония, вести войны, убивать себе подобных. Но на глубине тридцати футов под водою они бессильны, тут их могущество кончается! Ах, сударь, оставайтесь тут, живите в лоне морей! Тут, единственно тут, настоящая независимость! Тут нет тиранов! Тут я свободен!»
Увиденное в иллюминаторе «Наутилуса» по тем временам — абсолютная фантастика. И в то же время — реальность. Вполне возможная реальность. Хотя, скажем, открытое море на Южном полюсе явно описано Жюлем Верном только для того, чтобы герой, подняв черный флаг с золотой буквой «N», мог объявить гордо: «Я, капитан Немо, 21 марта 1868 года дошел до Южного полюса, под девяностым градусом южной широты, и вступил во владение всей этой частью земного шара».
Все-таки «вступил во владение».
Все-таки Мировой океан принадлежит ему, капитану Немо.
Дно океана — величайшая сокровищница. Там растут леса «благородных» кораллов — ценой до 500 франков за килограмм, там хранятся жемчужины самых невероятных размеров, чуть ли не с кокосовый орех. Каждый затонувший корабль — это все новый и новый «взнос» в неистощимую копилку капитана. Словно на обычном земном руднике, матросы в скафандрах разрабатывают залежи золота на дне залива Виго. Казалось бы, почему капитану не примириться с человечеством, если ему все-таки принадлежит большая часть мира?
Но примирение невозможно.
Потому, что капитан Немо — Мститель.
В этом, собственно, и заключается разгадка романа.
Признаемся, несколько разочаровывающая. Начать с любимой идеи Виктора Гюго о том, что каждый человек, независимо от его происхождения и рода занятий, свободен, прежде всего свободен, и всегда должен оставаться свободным! — и закончить таким вот тысячу раз отработанным вариантом Александра Дюма-отца: неистребимой обидой на врагов, желанием отомстить каждому…
Конечно, опытный политик Этцель сразу почувствовал это противоречие.
И сумел убедить Жюля Верна раз и навсегда забыть про Польское восстание.
И упорно подталкивал писателя к более разумному решению поднятой проблемы.
Да, конечно, доказывал Этцель, таинственный капитан до глубины души ненавидит всех людей, но ведь и он сам, и его чудесный корабль — прямой итог культурных и научных достижений человечества. Книги Гомера и Данте, Гумбольдта и Фуко, Ксенофонта и Мишле, Катрфаржа и Агасица, Виктора Гюго и Жорж Санд хранятся в библиотеке «Наутилуса». И только ли книги? «Картины великих мастеров, в одинаковых рамах, отделенные одна от другой щитами с рыцарскими доспехами, украшали стены, обтянутые ткаными обоями строгого рисунка. Тут были полотна огромной ценности, которыми я (рассказывает профессор Аронакс. — Г. П.) когда-то любовался в частных картинных галереях Европы и на художественных выставках. "Мадонна" Рафаэля, "Дева" Леонардо, "Нимфа" Корреджо, "Женщина" Тициана, "Поклонение волхвов" Веронезе, "Успение" Мурильо, "Портрет" Гольбейна, "Монах" Веласкеса, "Мученик" Рибейры, "Ярмарка" Рубенса, жанровые картины Жерара Доу, Метсю, Поля Поттера, Жерико и Прюдона, морские виды Бекюйзена и Верне…»
