Григорий Щедрин - На борту С-56
Ежедневно на несколько часов собираю офицеров. С" ними нужно настойчиво заниматься. К нам пришло много молодежи, а "старички" пошли на выдвижение. Старший помощник Гладков стал командиром новой подводной лодки. Его сменил старший лейтенант Хрусталев.
Штурман Иванов назначен дивизионным специалистом, а его место занял старший лейтенант Морозов. Вместо Дворова давно плавает Ушаков. Из училища прибыл молодой минер лейтенант Рогов.
Мы очень тщательно проанализировали с офицерами свой поход и походы подводных лодок Балина, Тураева и других. Всем ясно, что теперь к нам предъявляются более высокие требования.
Повысились требования, например, к радистам. От них зависят быстрота и безошибочность приема данных о противнике от самолета-разведчика. Одновременно от вахтенных офицеров и рулевых горизонтальщиков требуется большая точность в управлении лодкой и в удержании ее на заданной глубине. Всплывать придется на короткий, но точно обусловленный по времени срок для прослушивания радистами эфира. По-новому стоит задача и перед мотористами. Теперь на них возлагается не только обеспечение зарядки аккумуляторных батарей, но при необходимости и длительная погоня за обнаруженным авиацией противником.
От сигнальщиков и вахтенные офицеров требуется умение быстро опознавать самолеты. Радиолокации на нашем корабле нет. А нам предстоит действовать в одном районе со своими самолетами. Раньше достаточно было короткого доклада: "Самолет!" — и лодка немедленно погружалась. Мы предпочитали десять раз уйти под воду от своего самолета, чем один раз не погрузиться от самолета противника. Теперь не всегда можно позволить себе эту роскошь. Ведь часто будут встречаться свои самолеты, с которыми необходимо будет вступать в связь. За противником придется гнаться, а частые погружения могут затянуть, а иногда и сорвать погоню.
Старшина радистов Николай Пустовалов, его подчиненные Завгороднев и Бирев часами тренируются в приеме на волне самолетов. А летчики разведывательного авиаполка стали у нас частыми гостями. К нам приезжают не только стрелки-радисты и штурманы, но и командиры экипажей.
Крепнет и боевая дружба между летчиками и подводниками. Рулевые-сигнальщики под руководством мичмана Дорофеева и старшины 1-й статьи Игнатьева настойчиво тренируются в опознавании самолетов с большой дистанции и под разными ракурсами. Не менее упорно тренируются трюмные и мотористы Мичманы Елин и Рыбаков ставят своих подчиненных в самые трудные условия и заставляют находить правильные решения. Одним словом, все мы стараемся не забывать золотое правило: тяжело в учении — легко в бою.
Приезды к нам летчиков имеют еще одну положительную сторону. Они привезли фотографии многих обнаруженных ими вражеских конвоев. Снимки относятся к разным срокам, конвои — самые различные. Но есть в построении их нечто от усвоенного гитлеровцами шаблона. Корабли идут уступом, и так, что если подводная лодка атакует под определенным углом, то несколькими торпедами в залпе можно потопить не один корабль. Нам в прошлых походах дважды удавалось за одну атаку топить по два корабля. Но получалось это более или менее случайно. Ведь поле зрения в перископ небольшое, и редко удается видеть весь конвой. Другое дело — иметь в руках снимок с воздуха. Тут все ясно. И это помогает занимать правильную позицию при атаке, что в свою очередь позволяет топить по два корабля одним залпом.
В непрерывной учебе идет подготовка к походу. Получив боевой приказ, мы выходим в море с еще большей уверенностью в своих знаниях и силах. Одновременно с нами в числе других подводных лодок вышла и лодка бывшего нашего старпома капитан-лейтенанта Владимира Галактионовича Гладкова. От всего сердца желаю ему удачи,
…Снова море. Полярный день. Солнце не заходит за горизонт. Однако его все равно не видно. Над морем низкие свинцовые облака, часто туман. Это мешает самолетам вести разведку. А жаль. Хочется расквитаться за неудачи прошлого похода.
Пока нам предоставлена свобода действий. Дважды ходим через минные поля к берегу, но и у берега все тихо. Чувствуется добротная работа наших летчиков торпедоносцев, бомбардировщиков, штурмовиков. Они навели здесь порядок. Даже мотоботов не видно и не слышно. Раньше их здесь плавало множество. И чувствовали они себя в безопасности, зная, что мы не будем тратить на них торпеды. Другое дело сейчас, когда у нас прибавилось авиации, и мотоботы стали целью для штурмовиков. Всплыли для зарядки. И вдруг старшина 2-й статья Корзинкин выскакивает на мостик с донесением, принятым Пустоваловым: большой конвой в составе нескольких десятков вымпелов идет на восток. Отстояться такому конвою негде. Нужно обогнать его, выйти к берегу и атаковать.
Короткие расчеты, приказания — и задача становится известной всему экипажу. Теперь дело за мотористами и электриками. Гнаться придется многие десятки миль. Кроме того, за время погони нужно зарядить аккумуляторы. Нагрузка на дизеля будет максимальной. Но ведь именно к этому и готовил Елин своих мотористов в базе. Поэтому он так уверенно заявил механику:
— Мотористы не подведут!
Такие же доклады поступают и от других групп. "Сигнальщики перископ и самолет врага заметят вовремя!" "Электрики с зарядкой справятся к сроку!"
За кормой вырос высокий бурун. Дизеля работают на максимальных оборотах. Мы гонимся за врагом, зная, что догоним, чего бы это нам ни стоило!
Дважды сигнальщики докладывали о самолетах и безошибочно опознавали; "Наши!", и мы не погружались — это экономило время. Четыре раза уклонились от плавающих мин и один раз от перископа. Наконец зарядка окончена. Мы уже впереди конвоя. Видимость плохая, самолеты больше не летают. Но нам уже все необходимое известно: состав, скорость и направление движения противника. Пора к берегу. Пользуясь туманом, подходим к нему поближе и ныряем под минное поле.
В минном поле пережили, мягко выражаясь, несколько неприятных минут. В акустической рубке вахту несет Георгий Кондращенко. Правда, если громко сказать:
"Саша!" или "Пархоменко!", акустик немедленно ответит: "Есть!". Так его часто зовут в команде, и он к этому давно привык.
В день, когда он прибыл на корабль из учебного отряда, его фамилию перепутал дежурный по команде Бирев. Молодой матрос промолчал и не поправил его. Только через несколько дней мы узнали, что Пархоменко — не Пархоменко, а Кондращенко.
— Почему же вы молчали, когда вашу фамилию исказили?
— А эта тоже не плохая, мне нравится…
Так и осталась за ним понравившаяся ему фамилия. Постепенно перешло к нему и имя героя гражданской войны.
