Анна Федорец - Савва Морозов
Еще одно важное направление деятельности С. Т. Морозова — обновление материальной базы производства. Только за одно десятилетие, с 1891 по 1902 год, на расширение и развитие предприятия была потрачена поистине фантастическая сумма — более 7,5 миллиона рублей. Было закуплено новейшее оборудование, улучшилась энергетическая оснащенность предприятия. Появились первые мощные паровые машины новейшего образца, привезенные из Германии. Пройдет всего несколько лет, и в 1903 году будет произведена еще одна замена устаревших паровых двигателей новыми, более мощными. Этот момент описывает Марк Алданов в романе «Самоубийство».
Во время обхода фабрик С. Т. Морозов «в одной из мастерских… остановился у машин, которые главный инженер предлагал заменить новейшими, хотя и эти были выписаны из Англии не очень давно… Спросил о машинах и старших рабочих. Их мнение очень ценил… После недолгого совещания с управляющим расчет инженера был признан правильным, и новые машины заказаны, хотя это означало большой расход: на машины Морозов денег не жалел. Русская техника должна была сравняться с западной».[194] Столь частое обновление материальной базы было редким достижением. Далеко не каждая текстильная фабрика в Российской империи могла позволить себе подобную роскошь! А ведь одновременно с закупкой оборудования шло расширение предприятия; в 1895–1899 годах строились новые фабрики, оснащенные по последнему слову науки. «Это были светлые и просторные корпуса, в которых легко дышалось и работалось». Иными словами, при поддержке других директоров Савва Тимофеевич Морозов за несколько лет провел масштабную техническую модернизацию предприятия. Благодаря его деятельности Никольская мануфактура в конце XIX века стала одним из самых передовых в техническом отношении предприятий Европы.
Среди прочих обязанностей С. Т. Морозова имелась та, которая в наибольшей мере отвечала его внутренним запросам — он заведовал химическим производством, исполняя обязанности химика-технолога. В стенах мануфактуры существовало красильное отделение, где производились отбелка и окраска различных тканей. «Бабушкиных рецептов», доставшихся в наследство от Ульяны Афанасьевны, для такого масштабного предприятия было уже недостаточно. А от стойкости окраски тканей зависели репутация фирмы и скорость реализации товара. Поэтому еще при Тимофее Саввиче появилась аналитическая химическая лаборатория. Под руководством Саввы Тимофеевича из нее выросло крупное производство. Оно обеспечивало фабрики Никольской мануфактуры собственными химическими продуктами «однородного качества и в достаточно чистом виде. Сложные красители привозились из Германии… В отличие от своей бабушки… действовавшей скорее интуитивно, С. Т. Морозов поставил красильное дело на строго научную основу».
При отбелке и крашении тканей на фабриках использовались только химически чистые реактивы. Это обеспечивало краске замечательную стойкость. «В музее отбельно-красильной фабрики сохранилась подборка образцов тканей, изготовленных на фабриках Морозова: множество не похожих друг на друга рисунков, необыкновенно яркие, сочные тона, так что даже не верится, что этим образцам сто лет», — отмечают современные химики.[195] Вряд ли у Саввы Тимофеевича было достаточно времени, чтобы регулярно заниматься разработкой новых красителей и сопутствующих веществ. Однако иногда ему это удавалось. Во всяком случае, А. Н. Серебров, описывая директорский кабинет С. Т. Морозова на фабрике, отмечает: «На полках, рядом с бухгалтерскими книгами, образчики ситцев, хлопка и медные детали машин; на низких монастырских подоконниках — частоколы грязных пробирок; в углу — химические весы под стеклянным колпаком». Таким образом, С. Т. Морозов смог отчасти реализовать давнюю мечту — претворить в жизнь знания, полученные на университетской скамье, и хотя бы ненадолго почувствовать себя ученым.
Важной составляющей делового успеха Никольской мануфактуры являлся сбыт произведенной продукции. Ее руководство старалось по возможности не пользоваться услугами перекупщиков, что заметно снижало стоимость товара для рядовых потребителей. Фирма «Саввы Морозова сын и Кº» собирала сведения о кредитоспособности своих торговых партнеров, наводя справки о покупателях у разных лиц и предприятий. Для конца XIX столетия — явление почти беспрецедентное. В городах и на ярмарках «морозовские торговые агенты и приказчики… постоянно вели наблюдения и сообщали в Правление полученные сведения. А конторщик тщательно заносил всё это в особую «Алфавитную книгу записи покупателей». В ней содержались сведения обо всех деловых партнерах Морозовых — как о крупных дельцах, так и о мелких торговцах.
Гигантские размеры предприятия требовали системного подхода к управлению. Появилась необходимость регулярно собирать сведения о работе всех частей сложного предприятия, но это было бы невозможно без научной базы. С. Т. Морозов стал первым, кто подвел эту базу, кто выработал систему сбора и обработки информации. В этом смысле он намного опередил свое время.
Наконец, на плечах Морозова, директора одного из крупнейших текстильных предприятий страны, лежало решение еще одного важнейшего вопроса — социального. Необходимо было позаботиться о рабочих не только на законодательном уровне, но и на уровне собственного предприятия. Савва Тимофеевич уделял решению этого вопроса немало времени, сил и средств. Ему удалось сделать многое. Поэтому необходимо рассмотреть его действия подробно.
Савва Тимофеевич принял на себя руководство семейным делом в тот момент, когда отношения между рабочими и предпринимателями стали перестраиваться. Не в последнюю очередь это произошло благодаря Морозовской стачке и ее последствиям. Во второй половине 1880-х годов одна за другой создавались комиссии по выработке промышленного законодательства, и результаты их деятельности сильно изменили лицо российской промышленности. «Вскоре после Морозовской стачки, уже в марте 1885 года, был принят Закон об отмене ночной работы женщин и детей, запрещающий ночной труд детей до 12 лет и ограничивающий 8 часами дневной труд подростков 12–15 лет… Правда, этот закон носил временный характер и действовал всего 3 года».[196] Гораздо более существенное значение имел Закон о штрафах, принятый в июне 1886 года, после суда над зачинщиками Морозовской стачки. Этот закон «…указал случаи, когда позволительно брать штрафы»; была определена максимальная величина штрафов — не более Уз заработка. Кроме того, предписывалось, что штрафные деньги следует не класть в карман фабриканта, а обращать «в особый капитал с назначением на нужды рабочих». Позднее в фабричном законодательстве появились и другие нововведения.
