Иосиф Кобзон - Как перед Богом
Как-то при встрече я сказал ей: "Вчера смотрел твое телевизионное интервью. Не надо так делать, Ал! Ты себя погубишь…"
- Почему? Что такое, Иосиф Давыдович? — удивилась она (она зовет меня Иосиф Давыдович).
- Да потому, что своими безапелляционными заявлениями ты настраиваешь против себя коллег. Ты можешь о чем угодно говорить с публикой, но зачем обкладывать коллег?! Они не виноваты, что у них не было в начале карьеры "Арлекино". Тебе повезло, и ты удачно выстрелила. Безусловно, твои талантливые качества сыграли в этом не последнюю роль, но все равно: не надо так обижать коллег по сцене…
Так и сказал. И она, видимо, затаила на меня обиду. Шел 1989 год.
А за несколько лет до этого она обращалась ко мне. У нее со Стефановичем (бывший муж Аллы) возник конфликтный вопрос. Они разошлись. Перед этим я потерял ее из виду. За это время она успела родить Кристину. Пожила с одним мужем. Потом с другим. Со Стефановичем, с которым она разошлась. И они решали квартирный вопрос, Она обратилась ко мне. И, конечно же, я ей помог.
К тому времени я стал народным депутатом СССР. Причем, в финале выборов нас осталось два конкурента на одно место народного депутата от культуры. Остались Гундарева и Кобзон. Молодая Наташа Гундарева перед самым голосованием вдруг встала и сказала "Я вас очень прошу: не надо голосовать, не надо решать судьбу этого места голосами, потому что Иосиф гораздо более активный человек с гораздо более активной позицией. Поэтому он лучше, чем я, сможет отстаивать интересы культуры в новом парламенте. Тем более что я не люблю это дело, поскольку это — не мое". Так я стал народным депутатом…
И вот однажды уже в качестве народного депутата нахожусь я в Омске. Смотрю телевизор. И что, вы думаете, я вижу? Я вижу на экране ядовитую и вездесущую писательницу Толстую, какую-то даму и… Пугачеву (в канун 8 Марта). В прямом эфире Алле задают вопрос "Алла, как ты относишься к тому, что сейчас (в годы перестройки) многие творцы пошли в политику?" (Тогда действительно в составе съезда народных депутатов СССР было очень много режиссеров, художников, народных артистов, поэтов, писателей и кинематографистов.) И Алла выдает: "Ну… если вы имеете в виду Кобзона, то ему, наверное, уже пора сидеть там, а я-то еще попою…" Это вызвало бурный ажиотаж. Пошли разговоры, аплодисменты. "Ах ты, Господи!" — думаю.
А у меня как раз в Омске было три концерта: в двенадцать, в шесть и в девять. Выхожу на первый концерт. И зал с аплодисментами встает, как бы протестуя против ее высказываний. Я пою, как будто ничего не случилось. Возвращаюсь в Москву. Меня спрашивают: "Как вы прокомментируете слова Пугачевой?" Я говорю: "Да никак! Дура есть дура. Что тут комментировать?" А тогда уже у Аллы был роман с Женей Болдиным. Он ее продюссировал. И вот Болдин, встретившись со мной в концертном зале "Россия", говорит: "Иосиф, прости ее, пожалуйста! Ну, ляпнула баба…" Я говорю: "Женя, а почему ты за нее прощения просишь? У нее что, голос пропал? Пусть она сама объяснит: почему она так сказала о человеке, который ей кроме добра ничего не сделал?! Уступил ей место в студии, чтобы не сорвалось ее первое выступление по Всесоюзному радио. Пробил ей звание лауреата, что позволило поехать на конкурс "Золотой Орфей" и стать знаменитой… Или, может, я сделал плохо, что помог получить квартиру, когда ей с Кристиной жить было негде? Какое она имела право вообще меня трогать? Тем более что она, наверное, понимает, что я не самый плохой певец в этой стране…"
- Ну, дура, Иосиф, и есть дура! Прости!"
- Нет", — говорю, — "Женя, ты меня не убедил. Пока она сама не опомнится, я буду при всех удобных случаях уничижать ее, несмотря на то, что она женщина…"
Потом как-то отлегло. Я, конечно, отошел от этого и… все забыл. А тогда накипело, и я высказал ему все, что о ней в то время думал.
После этого у нас с ней бывали разные случаи. Как-то раз, когда у меня шли сплошные концерты, а Алла значительно сократила свою концертную деятельность и творческую активность и опять начала что-то там высказывать, я не удержался, чтобы не пошутить: "Не исключено, что… (если так и дальше пойдет) мне придется спеть на проводах Аллы со сцены!"
Потом мы с ней опять приятельствовали. Она часто бывала на каких-то моих сборищах и юбилеях, была на моей серебряной свадьбе, пела специально написанную песню на моем прощальном туре по местам моих гастролей в бывшем Советском Союзе. Пели мы с ней дуэтом…
Мы и по сей день общаемся. Однако той искренности, которая могла бы быть между старшим товарищем и младшей коллегой, нет.
Меня спрашивают: "Что ей за шлея под хвост попала?" Отвечаю: "Никакой шлеи нет! Скорее, это эйфория, что она все время будет на пьедестале. И от этого она может унизить и оскорбить кого угодно: и Соню Ротару, и Иру Аллегрову, и Ларису Долину… Кого угодно! На нее обиделась и наша "прибалтийская звезда" Лайма Вайкуле. Что тут нужно делать? Да все просто! На нее просто надо реагировать соответствующим образом. Брякнет она что-то, а в ответ ей: "Да пошла ты…" И она сразу (!) успокаивается. И становится на место".
Вместе с тем надо признать, что Алла — не мстительная. Она не использует свои дружеские связи и свое положение против своих коллег. Нет! Ничего этого нет. Она нормальная… Но на ней почти все время висит маска вот этой вот "неугасимой звезды", которая иногда ей очень мешает, а порою даже вредит. Обозначилась и еще одна беда. Она теперь много пропадает на каких-то бездарных тусовках вместо того, чтобы активизировать свое творчество. Времени ведь впереди, что у нее, что у меня, мало. Да, к огромному сожалению, она очень много времени, которого у нее осталось не очень много, отдает пустому времяпрепровождению, какой-то своей дури. Мне не как артисту, а как потребителю ее творчества это очень обидно. Лучше бы она записала новую песню.
И как она не понимает, что в свои 57 (я не ошибся: она 48-го, а не 49-го года)…
В свои 57 она не понимает, что ресурс жизни уже и у нее ограничен? Особенно творческий ресурс… совершенно ограничен! Ей бы наверстывать то, что прогуляла, и подтверждать себя, пока есть время, а она предается всяким глупостям в ущерб своему необыкновенному таланту.
Разговоры о том, что Пугачева уже дисквалифицировалась, — чепуха! Я так не думаю. Мастер никогда не может дисквалифицироваться. Недаром есть поговорка: "Талант не пропьешь!" Талант всегда остается талант. Она его никогда не пропьет и не проиграет. Поэтому всегда будет примадонной. Но дело не в этом… Алла могла бы сделать карьеру не конъюнктурной, но очень полезной для развития своего жанра.
Она же, кроме участия в глупом (с точки зрения искусства) коммерческом проекте "Фабрика звезд", ничего толком не делает. А могла бы хорошо влиять на обстановку в стране, в которой она не просто пребывает, а все-таки живет. Могла бы высказывать свое мнение по поводу того, что у нас происходит, и как она воспринимает текущую политику. Нельзя же быть известным гражданином и отмалчиваться. У нее нет никакой позиции. Такое впечатление, что она и иметь ее не хочет.
