Максим Могилевский - Полосатый рейс
Не каждый дрессировщик может отрепетировать по-настоящему интересные, но выглядящие опасными сцены. Но иногда репетировать и не приходится. Для дрессировщика важно использовать то, что подсказывают сами звери, а потом направлять их свирепость в нужное русло. Любые естественные проявления звериной натуры впечатляют зрителя не меньше, чем сложный отрепетированный трюк.
Вот простой пример. Идет номер Ирины Николаевны Бугримовой. На арене и в зале спокойствие. Львы и львицы один за другим исполняют положенные трюки. С внешней стороны решетки подходит фотокорреспондент и нацеливается своим аппаратом. И вдруг одна из львиц прямо с тумбы бросается на решетку! Фотограф едва успевает отскочить и, не удержавшись, падает. А львица по команде Бугримовой уже возвращается на место.
Эпизод краткий, зато как встряхивает зрителей! Они уже привыкли к послушанию львов, а это нападение заставляет их взглянуть на арену трезво. Женщина в клетке с такими страшными хищниками, готовыми растерзать любого — кроме нее! Зрители снова восторгаются мужеством укротительницы и снова испытывают тревогу за нее.
Самое интересное, что Бугримова этому трюку львицу не учила, а просто использовала ее хищные наклонности.
Львица Наташа была очень экспансивной и агрессивной особой — своеобразный аналог тигрицы Байкалочки. Однажды на гастролях в Берлине во время репетиции она подстерегла и поймала за руку фотокорреспондента, неосторожно приблизившегося к решетке. Рядом, по счастью, оказалось несколько униформистов, которые сразу же оттащили его. Он отделался разорванным рукавом и легко раненной рукой. Но это еще полбеды. Действия такого рода вошли у Наташи в привычку. На ее клетку-вагончик пришлось набрасывать дополнительную сетку — она стала ловить даже зазевавшихся служителей цирка. А находясь на арене, все время следила — не удастся ли опять схватить кого-нибудь? Бугримова никак не могла ее от этого отучить, но ей пришла в голову удачная мысль: превратить эти хищные порывы львицы в трюк.
С тех пор на каждом представлении к решетке снаружи подходил «фотограф» — «артист — „подсадка“, как говорят в цирке. Наташа бросалась на него, тот шарахался, падал и вскакивал. Зрители хохотали и впечатлялись — даже те, кто понимал, что фотограф подставной. Поскольку каждый раз во время номера все повторялось, Наташа, без сомнения, тоже понимала, что это только игра. Но принимала ее. То ли она каждый раз надеялась, что в этот раз ей больше повезет, то ли просто не хотела упустить приятную возможность напугать человека до полусмерти. В любом случае роль свою она играла хорошо.
У Маргариты Назаровой были совсем другие задачи. Она никогда не вызывала у зрителей тревожного, напряженного состояния — все и так понимали, что ее выступления от начала до конца сопряжены с большой опасностью. Напротив, она демонстрировала, каким ручным может стать тигр, этот самый грозный из всех зверей. Ее коронные номера: «ковер», захват руки, водное поло, катание верхом и даже борьба с тигром — все были направлены именно на это. Показать доверие между человеком и зверем!
С первых своих шагов на манеже Назарова придавала большое значение тому, как воздействуют на зрителей манера ее выступлений, костюм, жесты. Она уделяла много времени отработке движений, интонаций своих команд. Мягкая улыбка, ласковый разговор с заупрямившимся хищником — все это привлекало к ней и зверей и зрителей.
Рита всегда держалась на манеже так, словно просто играла со своими полосатыми друзьями. Весь ее номер был пронизан легкой бравурной музыкой, шнайдеровским юмором, смешными сценками, выявляющими характер и способности каждого зверя. Свежесть, легкость и артистичность — вот что отличало Назарову.
Движения Риты были пластичны, жесты скупы. Она двигалась на манеже в определенном ритме, но эта ритмичность была естественна. Она владела богатством интонаций — от ласковых и нежных до повелительных и строгих, и звери отлично разбирались в их тонкостях. Все это, считала она, является необходимым оформлением номера.
Грация и красота дрессировщицы и ее питомцев вдохновили побывавшего на представлении скульптора Евгению Гатилову на создание их образов в фарфоре. Назарова согласилась позировать и, несмотря на занятость, каждый день выкраивала несколько часов, чтобы ездить в мастерскую. Сложнее было с Пуршем — возить его с собой каждый день Маргарита не могла. Честно говоря, Гатилова не особенно настаивала, ибо тигр в художественной мастерской — это все равно что слон в посудной лавке. Зато она сама часто бывала в цирке и лепила Пурша с натуры. Маргарита специально заставляла его «позировать» — прохаживаться взад-вперед вдоль решетки.
Когда работа подошла к концу, глиняную фигуру привезли на Дулевский фарфоровый завод, где было изготовлено несколько копий.
Тигра Гатилова лепила впервые, поэтому он не очень получился — слишком большая голова и неуклюжие лапы, и по сравнению с Маргаритой меньше, чем был в действительности. Правда, было видно, что это все-таки тигр, а не лев.
Скульптура «Назарова с тигром» экспонировалась на выставке «Советская Россия».
Не меньше внимания, чем интонациям и движениям, Назарова уделяла костюму. Появившись впервые в фильме «Укротительница тигров» в черной венгерке с серебряными галунами, она сохранила этот наряд надолго. Помимо чисто профессиональных качеств — удобства в работе на манеже — он выгодно подчеркивал ее фигуру, светлые волосы и придавал спортивный вид. Но вскоре выяснилось, что через прутья решетки трудно следить за движениями дрессировщицы, одетой в черное. Так что Назарова сменила костюм на белый. Теперь это была свободная куртка со спускающимся с плеча голубым ментиком, усеянным блестками, и лосины, заправленные в невысокие сапожки.
Да и прутья решетки довольно быстро отошли в прошлое. В 1958 году Александров-Федотов придумал заменить традиционную решетку сеткой из тонкого стального троса. Такая сетка достаточно прочна, чтобы выдержать натиск любого крупного зверя, и вместе с тем обеспечивает гораздо лучшую видимость. Глаз скоро привыкает к ней и перестает замечать; кажется, что номер идет на открытом манеже. Да и устанавливать ее гораздо быстрее и легче. Маргарита и Константин были первыми, кто принял это новшество.
В зависимости от многих причин на манеже Назарова держалась по-разному. Зрители вечерних представлений настраивали ее на торжественный лад, а на дневных, когда в зале были в основном дети, Маргарита становилась иной. Да и звери в эти часы выглядели резвее, словно молодели.
Отношение Назаровой к своим животным тоже было неодинаковым и зависело от их индивидуальных качеств. С Найдой, Пупой, Кальвой и даже с огромным Уралом она обращалась как заботливая мать с малышами. С Радой — приветливо. Ей нравились любознательность и старательное отношение к работе этой «вдумчивой» тигрицы. С Байкалочкой — нежно, хотя держалась настороже (эта тигрица так и не простила ей давнюю обиду). С Ахиллом Маргарита была строга, хотя и побаивалась его неуравновешенного характера, временами толкающего зверя на непредсказуемые поступки. А с Пуршем… С Пуршем Назарова дружила, он был ее любимцем, к нему она обращалась за помощью, когда кто-то из молодых упрямился и отказывался выполнять трюки или бунтовал.