Михаил Барклай-де-Толли - Изображение военных действий 1812 года
Сей мерой неприятель поставлен был в невозможность сделать преследованием своим какое-либо замешательство или остановку в армии нашей, отступавшей, как известно, до Рейхенбаха, в наилучшем порядке». Действительно, отступление происходило в отличном порядке, и мы не потеряли ни одного орудия, ни одной повозки. До Герлица оно производилось, как мы видели, тремя колоннами, а там, получив повеление отступать до Швейдница, в Силезии, все войска были разделены на две колонны, из которых одна, из нашей 3-й армии и всех прусских войск, была подчинена Барклаю де Толли, а другую, из всех остальных наших войск, повел граф Витгенштейн.
При последней из колонн находились и оба монарха: Александр и Фридрих-Вильгельм III. Во время этого отступательного движения Барклай получил, 11 мая, приказание явиться к императору, для личных объяснений, и сдать начальство над колонной Блюхеру. Поводом к этому повелению было намерение государя вверить Барклаю начальство над главной армиею. Еще за несколько дней перед тем, после Бауценского сражения, граф Витгенштейн доносил государю: «Теперь прибыл к армии генерал Барклай де Толли, который гораздо меня старее и у которого я всегда находился в команде; и ныне почту я за удовольствие быть под его начальством.
При соединении армий необходимо быть одному начальству; я до сих пор всем распоряжал именем вашего императорского величества, находясь при вашей квартире, а посему не мог никто и обижаться тем. Но как теперь, по случаю ретирады, я не могу быть всегда при вашем величестве, то считаю сие уже неудобным, не сделав кому-либо через то оскорбления, ибо в армии многих я моложе». Приказ о назначении Барклая главнокомандующим всеми армиями последовал 19 мая и был подписан самим государем.
В этот же день обе колонны союзников соединились и заняли позицию у деревни Пульцен. На правом фланге стал Блюхер, со всеми прусскими войсками; в центре граф Ланжерон, с бывшей 3-й армией; на левом – граф Витгенштейн, со всеми прочими русскими войсками, кроме гвардии, гренадеров и кирасиров, расположившихся во второй линии, под начальством графа Милорадовича.
Главной квартирой монархов была избрана деревня Обер-Гредиц. Между тем у нас шли с Наполеоном переговоры о заключении перемирия. В ожидании какие будут их последствия и соображаясь с расположением неприятельских войск, союзная армия, усиленная пришедшим из-под Кракова корпусом генерала Сакена, отошла 22 мая назад и заняла высоты у Стрелена и Нимша, оставив у Швейдница авангарды, а у Пульцена графа Витгенштейна. Главная квартира государей осталась в Обер-Гредице.
Через день, 21 мая, пришло известие о заключении уполномоченными обеих сторон, в Пойшвице, близ Рейхенбаха, перемирия на шесть недель, до 8 июля. Впоследствии оно было еще продлено. Пограничной чертой между воевавшими армиями назначена была река Эльба, от Гамбурга, через Магдебург, Трепенбринен, Франкфурт-на-Одере, Кроссен и Глогау, до впадения речки Кацбах в Одер, а потом, через Лигниц и Грейфенберг до Богемской границы.
Бреславль, небольшое пространство между союзной и французской армиями и пространства на три с половиной версты вокруг крепостей Данцига, Модлина, Замосца, Штетина и Кюстрина, были объявлены нейтральными. Входим во все эти подробности передвижения войск и определения черты границ потому, что в предварительных совещаниях о том и другом в главной квартире императора Александра и короля Прусского, Барклай де Толли имел, по своему званию, большое участие.
Составив при себе главный штаб из всех тех лиц, которые составляли его в 3-й армии, он присоединил к ним, в звании генерал-квартирмейстера, генерал-майора Дибича, впоследствии достигшего жезла фельдмаршальского. Главная квартира была переведена в Рейхенбах.
29 мая Барклай де Толли отдал по войскам приказ, следующего содержания: «Приняв на себя, по воле всемилостивейшего государя императора, главное начальство над действующими нашими и союзными армиями, и внимая важности сего монаршего доверия и возложенных с ним на меня обязанностей, я, при всех трудностях к совершению подвига сего, ободряю себя твердой надеждой на достоинства всех господ генералов и на храбрость, терпение и усердие всех вообще воинов.
В сей уверенности обращаюсь я к содействию господ корпусных, дивизионных и всех частных начальников. Обязанностью их будет в продолжение заключенного перемирия употребить все попечение свое к приведению в должную поправность оружия, амуниции и прочего, к сбережению здоровья солдат, к сохранению среди их строгого порядка и дисциплины; к упражнению малоопытных из них в искусстве военном; словом, – к доведению каждой части до совершенства и готовности на новые подвиги.
Такими только средствами мы можем поставить себя в состояние явиться с новой славой на поле славы. Воины! Вы до сего времени изумляли целый свет чудесами подвигов ваших. Среди самых бедствий, постигших Отечество наше, вы блистали победами; с спасением его, вы заставили спасаться самих врагов наших – самих победителей пол-Вселенной!
Оружие ваше торжествовало на всем пути преследования их, и ежели быстрый бег их наконец остановился, ежели мы оставляли потом места побед своих, то это единственно с благим намерением достигнуть цели желаний наших. Каждый удостоверится в истине сего, когда вспомнит, что с того времени во всех жестоких битвах, венчая победы свои трофеями, мы не потеряли ни одной пушки, ни одного пленного, кроме раненых, что на самом отступлении мы отнимали у неприятеля целые батареи и брали в плен целые батальоны.
Все это есть плод той предусмотрительности, с коей направляются движения и действия ваши. Итак, сохраните прежнюю доверенность и безмолвное повиновение к начальникам вашим, наблюдайте строгий во всем порядок; с ним и с духом вашим мы повсюду восторжествуем. Приготовьтесь к новым победам. Государь наш посреди нас. Он сам узрит подвиги ваши и воздаст каждому по заслугам».
Почти в одно время с возведением Барклая де Толли на высокую степень главнокомандующего всеми армиями, действовавшими против Наполеона, император Александр наградил его, за Кенигсвартское дело, орденом Св. Андрея Первозванного, а король Прусский пожаловал ему орден Черного орла.
Продленное, как мы выше говорили, перемирие прекратилось в начале августа. В течение этих двух месяцев покоя ничего не было упущено к приведению армий наших в наилучшее, по возможности, состояние, после того ослабления и расстройства, которые они потерпели от войны, уже целый год продолжавшейся.
Все полки, значительно усиленные прибывшими к ним резервами и выздоровевшими, из отдаленных госпиталей, людьми, сделались гораздо многочисленнее, нежели были при выступлении из России, так что вся числительная сила наших войск за границей из 82 тысяч возросла до 172 тысяч человек.
