Вольфганг Франк - Морские волки. Германские подводные лодки во Второй мировой войне
Звук «юнкерса» раздавался теперь над Вогезами. Пилот набрал большую высоту. Плотная пелена облаков внезапно разошлась, чтобы открыть покрытые лесом горы и глубокие долины с деревнями, церковными шпилями и извилинами речушек. Внезапный сильный порыв ветра заставил самолет забраться в более спокойный слой воздуха, и он оказался над морем белых облаков, растянувшихся над землей, словно бесконечная белая пуховая перина.
Сидя в тесном кресле, Дениц размышлял о явном безразличии гросс-адмирала к подводному флоту. Как член штаба адмирала Хиппера в битве при Ютландии он, конечно, был великим мореманом, и, безусловно, не его ошибка, а скорее личная трагедия в том, что начало войны застало флот лишь наполовину построенным, что в строю не было ни одного тяжелого корабля. Похоже, он никогда в действительности не понимал, что единственным эффективным средством борьбы с противником на море являются подводные лодки – классическое оружие более слабой морской державы. Дениц всегда запрашивал больше, чем Редер мог дать, и исходил при этом из потребностей всего флота. У гросс-адмирала были устойчивые взгляды на цели и пределы расширения флота, и его невозможно было сдвинуть с этих позиций. С самого 1941 года их фундаментальные разногласия стали причиной трений в отношениях между ними. Этих людей, разных по характеру, трудно было свести вместе, как смешать масло с водой, и только твердый дисциплинарный кодекс отношений старшего с подчиненным позволял им сотрудничать.
Несмотря на эти разногласия, Дениц надеялся, что рост успехов подводных лодок в 1942 году приведет к улучшению в их отношениях, а они, напротив, стали постепенно ухудшаться еще больше. Теперь, осенью третьего года войны, когда в море находилось не более двадцати или около того лодок, тоннаж потопленных судов неуклонно рос в сторону миллионной отметки. А что могло бы быть при сотне лодок, о которой Дениц просил еще в мирное время! Снова, как и в Первую мировую войну, противнику дали возможность укрепить свою оборону. Была упущен великий шанс, да еще с видами на победу. Теперь у Германии оставалась одна надежда – завести войну в тупик, с тем чтобы обе стороны пошли на компромиссный мир. Но чтобы добиться даже этого, требовалось полное напряжение сил, и здесь не было места для взаимных претензий.
В поле зрения адмирала попал темное пятно, которое быстро увеличивалось, становясь похожим на тумбу для швартовки на пирсе – это была вершина Эйфелевой башни, высившейся над облаками. Слава Богу, опять дома, невольно подумал адмирал, когда самолет заскользил вниз в вате облаков и стал делать круг для захода на посадку. Он действительно словно прибывал домой, когда всякий раз возвращался в Париж. Здесь располагался его штаб, здесь находился круг лиц, которые, как и он, думали о том, как помочь пождать подводным лодкам. Здесь царила атмосфера напряженной работы и преданности своему делу, отсюда он мог вступать в контакт с теми, кто находится далеко в море, кто несет на себе основную тяжесть сражения.
* * *Дениц надеялся, что его просьба ускорит строительство новых лодок, лучших и более быстрых, однако вскоре ему пришлось убедиться в обратном. Его просьба взывала у главнокомандующего ВМФ совершенно неожиданную реакцию в форме короткого письменного приказа. Согласно этому приказу, командующему подводным флотом отныне запрещалось заниматься техническими проблемами, а ограничиться себя оперативными вопросами. На приказе имелась собственноручная подпись гросс-адмирала с первой огромной «R» и последующими точно выведенными строчными буквами.
Дениц послал за Годтом и подвинул ему через стол бумагу с текстом приказа.
– Что бы вы сделали с этим? – сказал Дениц.
Капитан 1 ранга Годт внимательно прочел приказ, лицо его стало красным.
– Гросс-адмирал, кажется, не понял ваших шагов, – наконец промолвил Годт.
– Приказ невыполним, – со злостью произнес Дениц. – Я не могу выполнить его, это невозможно. Каждый божий день я занимаюсь техническими вопросами насчет ремонта, подготовки, замен оборудования, испытаний. Как я могу знать, что лодка готова к выходу в море, если я не буду поддерживать связи с доками? – И Дениц взял телефонную трубку.
– Это адмирал. Дайте мне адмирала Шульте-Ментинга[92] в Берлине. – Некоторое время трубка молчала, потом на другом конце линии послышался голос. – Шульте-Ментинг? Это Дениц. – Адмирал постарался говорить ровным тоном. – Я сегодня получил личное распоряжение от главнокомандующего. – Дениц взял приказ, нетерпеливо разгладил его на столе и громко прочел, добавив: – Передайте, пожалуйста, гросс-адмиралу, что я не могу подчиниться приказу. Я самое меньшее должен держать под контролем все, что делается в доках и на оружейных складах. – На этом Дениц положил трубку. – Ну, Годт, если бы я был на месте Редера, я, вероятно, снял бы за это командующего подводным флотом. Но посмотрим, что выйдет.
Но Берлин молчал, и несколько недель Дениц продолжал работать как прежде. Потом уже, поздней осенью, в разгар очень сложной операции с участием подводных лодок, действовавших в водах Гибралтара,, случилось нечто такое, что, казалось, должно было привести отношения между Деницем и его главнокомандующим к предельной точке напряженности: от Редера снова поступила директива, на этот раз следующая:
«Я решил реорганизовать подводный флот, поскольку он сегодня слишком велик, чтобы им управлял один человек. Подробности новой схемы – в прилагаемом плане, который должен быть введен в действие без существенных изменений. Но если командующий подводным флотом имеет какие-либо рекомендации или поправки относительно деталей, он может сделать свои предложения».
При новой организации нынешний командующий подводным флотом сохранял командование операциями в Атлантике, а подготовка подводников и укомплектование лодок на базах отводилось адмиралу в Киле, который командовал балтийским театром военных действий.
Дальше Дениц не стал читать: он кипел от гнева. Этот план, если его воплотить в жизнь, означал бы расчленение подводного флота и принесение в жертву единственного инструмента, с помощью которого ВМФ мог надеяться повлиять на достижение компромиссного мира. Адмирал Гузе, командующий балтийским ТВД, ничего не понимал в подводных лодках, и было жизненно важно, чтобы весь подводный флот оставался под командованием одного опытного командующего. Эффективность подводного флота зависела от единства. Она зависела от тесной координации между теми, кто проходит подготовку, и теми, кто воюет, координации, при которой офицеры с богатым боевым опытом могли бы периодически передавать его молодым подводникам. О любых новых явлениях в войне на море почти ежедневно сообщалось в центры подготовки, где эти явления подвергались оценке и анализу. Оперативные базы и базы подготовки были как бы конечностями одного организма. Организация подводного флота начиналась с нуля и выросла до размеров потребностей текущего дня. Условия подготовки подводников были максимально приближены к боевым. Такая организация дела доказала свою действенность на практике, она сводила до минимума вероятность потерь. Теперь это связующее звено должно было порваться – как раз на гребне успеха, что само по себе доказывало правильность существующей организации. И такую резкую перемену, урезывавшую полномочия Деница, собирались произвести, не спрашивая его совета. Дениц не был готов смириться с таким решением и написал письмо начальнику штаба гросс-адмирала, в котором изложил недостатки и неизбежные отрицательные последствия нового предложения и добавил, что если гросс-адмирал будет настаивать на этом решения, то он, Дениц, немедленно попросит освободить его от его должности.
