Валерий Болдин - Крушение пьедестала. Штрихи к портрету М.С. Горбачева
Однако из Заполярья мы тихо и быстренько перелетели в Тюмень. Там предстояло большое выступление Горбачева, и он хотел внести некоторые коррективы в текст. Меня и А. Н. Яковлева он заставил ночью переработать доклад, а когда я проснулся, то текста не нашел. Поднявшись раньше, Горбачев разыскал доклад и теперь сам работал над этим материалом.
Тема доклада затрагивала проблемы увеличения добычи нефти и газа. Серьезной критике были подвергнуты расхитительные способы добычи нефти, слабое внедрение методов интенсификации на нефтепромыслах, недостаточная техническая оснащенность промыслов, низкое качество оборудования. Основательно были рассмотрены и вопросы социально-экономического характера, которые выходили за рамки Тюмени, касаясь всех регионов Сибири и Дальнего Востока. Но был в докладе и один деликатный момент. Речь идет об антиалкогольной программе, недавно принятой Политбюро ЦК и Советом Министров СССР.
К руководству страной пришли, как я говорил, относительно новые и до отчаяния смелые люди. Во всяком случае, таковые имелись среди них. К сожалению, это была смелость и бесстрашие детей, которые просто не знают, что такое опасность. Поскольку в последние годы в ЦК партии и правительство поступало много писем от ученых-медиков, женщин, писателей о недопустимости пьянки, того угара, который охватил страну, все этажи общества снизу доверху, Горбачев дал поручение разработать меры, устраняющие этот «маленький» недостаток. Предполагались тогда достаточно серьезные меры: снизить производство плодово-ягодных вин, сколь доступных из-за своей дешевизны, столь и вредных для здоровья, постепенно сократить производство водки. На коньяки, сухое вино и шампанское эти меры не распространялись. Но когда проект революционного постановления был вынесен на обсуждение Политбюро, то охваченные благородным стремлением быстрее ликвидировать зло, Горбачев, члены Политбюро, взвинчивая один другого пламенными речами, решили, что можно не только принять в принципе намеченные меры, но постараться сделать большее. Когда же контроль за осуществлением этой программы поручили М. С. Соломенцеву, я понял, что теперь люди не будут не только пить, но и нюхать алкоголь. К сожалению, в плохих предчувствиях я часто оказывался прав. Руководители Госплана СССР, минторга, перерабатывающей промышленности, аграрники как могли отстаивали свои «алкогольные» позиции и говорили, что это обойдется государству потерей в бюджете десятков миллиардов рублей, гибелью виноградников, ликвидацией мощностей на многих заводах виноделия. Но взывать к разуму людей, которые полагают, что работают ради блага народа, дело безнадежное. Тут появляется столько аргументов и высказываний мудрецов, что спорить просто не имеет смысла, и естественно, защитников постепенного снижения производства алкоголя заклеймили ретроградами, людьми, которые сознательно спаивают народ. Это была нелегкая борьба, но Политбюро тогда победило.
Как можно было и предположить, после такой победы и нескольких душеспасительных бесед в Комитете партийного контроля у М. С. Соломенцева намеченный план перевыполнялся. Сокращалось производство не только водки и «бормотухи», но и коньяков, сухого вина, шампанского. Закупки спиртного за рубежом резко снизились, поставив предприятия виноделия социалистических стран на грань экономического банкротства.
В ажиотаже благородной борьбы со злом, как с нами часто случается, мы забывали предупредить друзей о намеченных мерах по сокращению закупок вин у них и поставили эти страны перед фактом: что хотите, то делайте — советский народ больше спиваться не желает.
Принятые решения, развал перерабатывающей промышленности и винокурения нанесли удар по бюджету государства. Скоро это стали ощущать финансовые органы. В Госплане, Минфине, Минсельхозе пытались чуть притормозить дело, во всяком случае, придерживаться намеченных в решении цифр, но тут в игру постоянно вступал Комитет партийного контроля, который держался твердо. Впрочем, надо сказать, что, сидя плечо к плечу на заседании Политбюро, пожалуй, все яростно выступали за искоренение алкогольного зла, но, когда мне приходилось говорить с некоторыми из них порознь, иначе как чушью принятые решения и темпы сокращения производства спиртного они не называли, да и своих привязанностей, насколько я знал, не меняли. Благо, по нашему пути пошли тогда не все страны. Контрабанда существовала и в то время.
Но для остальных принятое постановление оставалось в силе.
— В утверждении норм трезвости, — говорил М. С. Горбачев в Тюмени, — никакого отклонения не будет. Задачу эту мы намерены решить твердо и неукоснительно.
Запрещать твердо и неукоснительно мы в ту пору умели: опыт был накоплен десятилетиями. Контролировать выполнение постановления было поручено Секретариату ЦК КПСС.
Столь опрометчиво принятое постановление имело серьезные последствия для экономики страны, авторитета руководителей. Народ не понял и не принял скоропалительных мер.
На первом же приеме в ноябре 1985 года число посетивших его гостей резко сократилось, люди с унынием смотрели на закуски, рассчитанные отнюдь не для минеральной воды и соков, а иностранцы, взглянув наметанным глазом на первые плоды перестройки, тепло пожали руки руководителям по случаю национального праздника, пожелали дальнейших успехов на избранном пути и быстро ретировались. Урок был показательный — на все последующие приемы, нарушая свои же решения, руководство всегда выставляло вина, а кое-кому на столы продолжали подавать коньяк.
Что и говорить: сурово, с непониманием отнеслись «к причудам» Горбачева люди. Многие впоследствии считали это постановление единственным осуществленным в программе перестройки. Но это неверно. Оно не было выполнено до конца. В ЦК пошли тысячи писем возмущения, и те же женщины, которые молили повести борьбу с алкоголизмом, сохранить разваливающиеся семьи, уберечь от болезни мужей и детей, теперь просили об увеличении продажи водки, ибо мужчины перешли на одеколон, зубной порошок. В стране развернулась тайная народная война с правительством, силами правопорядка. Прежде всего была взорвана алкогольная монополия государства, которую восстановить так и не удалось. Началось массовое самогоноварение главным образом с использованием сахара. Именно с тех пор проблема алкоголя и сахара оставалась острейшей и наиболее болезненной для населения, сыгравшей роковую роль для партии и Горбачева.
Теперь уже паниковало руководство. На заседаниях Политбюро многие с ненавистью поглядывали на инициаторов постановления, пускали прозрачные стрелы в адрес Горбачева и Соломенцева. Но это были стойкие большевики и еще долгие годы не сворачивали с намеченного пути, вспоминая, сколько людей спасли от гибели. А поначалу действительно стала снижаться преступность, уменьшился травматизм, сократилось число «несунов». Правда, на атомных станциях взрывались котлы, тонули корабли, сталкивались поезда. Но это могло быть и следствием длительного воздержания.
