Андрей Васильченко - Сумрачный гений III рейха Карл Хаусхофер
Впрочем, в 1937 году «мощь движения» и так называемые «заслуги фюрера» заставляли Хаусхофера верить в инстинктивные качества Гитлера. Профессор вполне искренне полагал, когда писал Гессу, что «передал интеллектуальный капитал всей своей жизни в достойные руки». Когда через несколько лет военные победы вермахта буквально потрясли весь мир, то он писал Гессу: «То, что на протяжении многих лет мы незаслуженно страдали, было исправлено твоими действиями, остается надеяться, что они приведут в восстановлению мира в Европе». Но уже некоторое время спустя Хаусхофер начинает мучительно догадываться о сути происходившего в Европе. Шаг за шагом он сознательно шел к неприятию национал-социалистического режима. Не исключено, что когда-нибудь Карл Хаусхофер непременно бы примкнул к оппозиционным кругам. Он не был полностью втянут в национал-социалистическую систему, но прозрение приходило слишком медленно.
Имеет смысл задаться вопросом: насколько национал-социалистической идеологии отвечал один из центральных тезисов хаусхоферовской геополитики, а именно фраза: «История — это борьба народов за жизненное пространство»? Нет никакого сомнения, что эта мысль была логичным продолжением всей имперской политики, которую Германия проводила как в XIX, так и в XX веках. В программе НСДАП 1920 года подобные воззрения были положены в основу по меньшей мере трех пунктов: первый — объединение всех немцев в Великой Германии на основании права на самоопределение; второй — равноправие немецкого народа с другими нациями, отмена Версальского и Сен-Жерменского мирных договоров; третий — использование земли для пропитания народа, расселения избыточного населения внутри Германии. Тем не менее совершенно иначе дела обстояли со вторым главным принципом «фёлькише-мировоззрения», то есть той тотальной идеологии, которая должна была привести к преобразованию Европы и всего мира. В четвертом пункте национал-социалистической программы значилось: «Гражданином Германии может быть только тот, кто принадлежит к германской нации, в чьих жилах течет немецкая кровь, независимо от религиозной принадлежности. Ни один еврей не может быть отнесен к германской нации и являться гражданином Германии». В Третьем рейхе еврей по определению не мог стать «народным товарищем». Если руководство Национал-социалистической партии не уставая культивировало мифы об «избранной расе», об «арийцах — основателях и хранителях культуры», то это дополнялось призывами к безжалостной борьбе с «разрушителями культуры» (евреями). Пропаганда фанатичного антисемитизма преследовала не только «национальные», но и «международные» цели. Например, национал-социалисты никогда не скрывали, что их «служение человечеству» должно было закончиться после уничтожения всех евреев, то есть после осуществления планомерного геноцида. Едва ли стоит объяснять, что эти экстремистские воззрения (так называемый «вульгарный антисемитизм») никак не соответствовали представлениям Карла Хаусхофера. Он не дистанцировался от идей «крови и почвы». Например, во время посещения Балтийского региона он даже мог вынести некоторые суждения по расовому вопросу, которые в первую очередь касались проблем формирования немецкого национального характера. Однако его высказывания были слишком «либеральными» и отвечали идеологии НСДАП только в части использования специфического лексикона национал-социалистов. Карл Хаусхофер никогда не имел ничего общего с планами геноцида, которые вынашивались руководством Третьего рейха. Более того, Хаусхофер пытался заступаться за своих знакомых — евреев по национальности.
Однако нельзя отрицать, что, подобно многим консерваторам и монархистам, Карл Хаусхофер все-таки испытывал некоторую неприязнь к национальным меньшинствам, в том числе к евреям. В данном случае речь шла не о радикальном «вульгарном антисемитизме», в основу которого были положены расовые теории, а о «культурном антисемитизме», который являлся одной из составляющих консервативного национализма, присущего кайзеровской империи. Это явление было следствием модернизации, происходившей в конце XIX века. Культурный пессимизм консерваторов был связан с критикой того, что евреи неуклонно увеличивали свое влияние на общественную, культурную и хозяйственную жизнь страны. Консервативный антисемитизм был ориентирован против «толпы торгующих брюками юношей, которые из года в год прибывали в Германии с восточных территорий». Подобного рода воззрения были вызваны не расовыми или религиозными предубеждениями, но обострением конкуренции в экономической сфере. Традиционный для консервативных монархистов список противников включал в себя масонов, социалистов, плутократов и евреев. Сами же германские консерваторы считали, что только общие идеалы и энергичная внешняя политика могли стать крепкой основой империи.
Для Карла Хаусхофера понятие «еврейство» было связано не столько с биологическими и расовыми принципами, сколько с национально-государственным делением Европы. Он четко разделял «сильные волей» и «слабые» народы. Консервативный антисемитизм Хаусхофера в первую очередь относился к евреям из Восточной Европы, именно их он считал выразителями англосаксонских интересов, «биржевыми и банковскими спекулянтами», «пацифистами, в годы войны предавшими Родину». Однако при всем этом он не уделял ни малейшего внимания сионистскому движению, которое от года к году набирало силу в Европе.
Весьма показательным является тот факт, что до начала 20-х годов Карл Хаусхофер скрывал от сыновей национальное происхождение их матери. Только когда в школе на партах стали появляться антисемитские лозунги, он должен был им раскрыть семейную тайну. Но даже в этих условиях в семье Хаусхофер не считали зазорным вести дискуссии о проблемах антисемитизма, что было весьма актуальной для Германии проблемой после убийства министра иностранных дел Ратенау (24 июня 1922 года). Для Карла Хаусхофера, который никогда не отрицал культурных заслуг евреев, важным был вопрос о проникновении инородных представителей в систему управления государством. Его не могло не беспокоить, что это «вторжение» неуклонно возрастало. При этом его нисколько не беспокоили эмансипированные евреи, он лишь желал остановить приток национальных меньшинств с территорий Восточной Европы. Многое говорит о том, что он в принципе был согласен с политикой, которая предусматривала, с одной стороны, прекращение подобной иммиграции, с другой — была направлена на выселение всех «восточных евреев», которые оказались на территории Германии после 1919 года. Хаусхофер полагал, что в интересах нации было сократить влияние евреев в отдельных общественных сферах жизни. Но все-таки профессор пытался вести себя тактично и деликатно в «еврейском вопросе». На это указывает составленный его сыном в 1934 году меморандум, в котором высказывалась идея о «дифференцированном решении неарийского вопроса». Оба Хаусхофера предлагали провести принципиальное различие между евреями, которые на протяжении многих поколений жили в Германии, и «восточными евреями», прибывшими в страну после окончания Первой мировой войны.
