Василий Коньков - Время далекое и близкое
Нейтральная полоса составляла немногим более 50 метров. Тренированной рукой можно было забросить гранату в фашистский окоп. Но способных на это становилось все меньше и меньше. Силы бойцов таяли от скудного блокадного пайка. И только ночные вылазки к противнику, молниеносные броски и рукопашные давали трофейную прибавку в общий котел.
Однажды во время очередной атаки Иванов был тяжело ранен. Санитары перевезли его через реку в медсанбат. Отсюда отправили в госпиталь. Сильный организм, внимание медперсонала сделали свое дело. Быстро встал на ноги боец. А в день выписки дали ему несколько галет, две пачки крупы да еще отпустили на три дня повидаться с домашними.
Шел Иван по улицам Ленинграда, спешил на свою родную Ярославскую. Вот и дом No 13. Поднялся на пятый этаж, постучал в 87-ю квартиру, тишина, постучал еще, тишина, дернул - дверь открыта. Вошел боец и увидел: мать лежит почти что без движения. А на столе хлебные карточки, уже четыре дня как не отоваренные. Не осталось у матери сил сходить за хлебом...
- Все сожгла, что можно было, - и шкаф, и стол, и старый твой детский столик, а все равно холодно, - почти шепотом сказала она. И стала перечислять соседей: тот погиб на фронте, того отвезли на Пискаревку.
В каждой квартире смерть. Здесь было страшнее, чем там, у Невской Дубровки. Там Иван видел врага. Здесь враг был невидимым, но не менее жестоким. Там красноармейцы не сдавались ему в плен, хотя он к этому призывал очень часто, гарантируя "прекрасную жизнь". Здесь он плена не предлагал, а медленно и жестоко убивал голодом. Но Ленинград смерти не боялся. Поэтому и выстоял город-воин, город-герой. Фронт получал оружие и боеприпасы - это давал Ленинград. Фронт получал добровольцев - мужчин и женщин, парней и девчат, - они были из Ленинграда.
Иван вскипятил воду, заварил чай. Угостил мать галетами из своего солдатского пайка. Она заплакала.
- Видишь, как я встречаю тебя?
- Ну что ты, мама, теперь всех так встречают.
- Увидел бы отец, обрадовался бы, тут приходили раненые, как и ты, на побывку. У всех спрашивала про отца. Нашелся один, тоже из ополченцев, знал его. Вместе, говорит, пошли в атаку на фашистов, а вот Иван Устинович не вернулся. Потом уже пришла похоронная.
Из рук матери сын взял небольшой листок: "Сообщаем Вам, что красноармеец Иванов Иван Устинович погиб смертью храбрых при защите города Ленинграда от фашистских захватчиков". Вот какой страшный документ увидел Иван вместо ожидаемой встречи с отцом. Заснул он поздно, да и отдых был коротким, в шесть утра встал, чтобы занять очередь за хлебом. Так все три дня и прошли. И настала пора уходить солдату. Весь свой паек оставил матери, а она все плакала, глядя на сына. И сам он еле сдерживал слезы.
- Береги себя, возвращайся скорее, - с надеждой провожала его мать.
Но ему не суждено было скоро возвратиться, а ей - дождаться... Через некоторое время пришло письмо от соседки: "Умерла твоя мать Анна Ивановна. Схоронили ее, где, и сама не знаю толком. Говорили - отвезли на Пискаревское кладбище".
И вот Иванов снова на Невском пятачке. Вот очередная фашистская атака. Иванов из окопа ведет огонь по врагам. Как ему хочется отомстить этим палачам за мать, отца, за родной Ленинград, за нашу любимую Родину. Он в числе смельчаков, удерживающих небольшую высотку, не позволяет гитлеровцам ни на один метр продвинуться вперед.
В очередном бою Иванова ранило еще раз. Вражеская мина разорвалась в нескольких метрах. Кто был рядом, погиб. А он остался жить... Да, ему предстояло жить. На правый берег Иванова переправили только через несколько часов, уже без сознания. И пошли госпитали: первый, второй, третий. В каждом операции, одна сложнее другой. Ему было плохо. Хотя он и не жаловался. Соседи догадывались по его бесконечным ночным стонам. Однажды пришел врач. "Будем готовиться еще к одной операции, Иван Иванович", предупредительно сказал он.
- Значит, и левую не спасти, да? - с тревогой спросил Иванов.
- Тебе жизнь дороже, боец?..
Жизнь бойцу спасли. Но какой ценой?! Теперь мучительной была не только физическая боль. Другая не давала покоя: "Как же теперь жить без ног, кому такой нужен?"
Хирург успокаивал:
- Все теперь зависит от тебя самого, боец.
- Ну какой же из меня боец?
- Не то говоришь. На Невском пятачке ты делал невозможное, ежедневно побеждая смерть. Вот и будь до конца бойцом!
И он набирался терпения и мужества. Их много нужно было на то, чтобы научиться ходить на протезах. Последний госпиталь был алма-атинский. Сюда часто приходили пионеры, читали стихи о войне, пели такие чудесные песни. Огрубевшее от войны и физических мук сердце Иванова постепенно оттаивало при виде этих чудесных мальчишек и девчонок. Да и с фронта приходили такие радостные вести. Настоящим праздником стало для Иванова сообщение о прорыве блокады Ленинграда. Выстоял родной город, так и не ступил фашистский сапог на его мостовые!
Вскоре к концу подошел курс лечения. Раны зажили полностью, ходить стал вполне сносно. Повеселел солдат, отвоевал жизнь.
- Вот и поедешь, Иванов, в Караганду. Парень ты смекалистый, в техникуме учился, на любом заводе работать сможешь, - напутствовал его в дорогу главный врач.
Но в Караганде решили по-другому:
- Слабы вы, дорогой, для завода. А поправиться здесь не очень удастся, сами знаете, какой харч. Поезжайте-ка лучше в колхоз. Там все-таки и хлеб есть, и молоко.
Он прислушался к советам. Начался новый трудовой путь Ивана Ивановича Иванова. Бывший красноармеец стал осваивать машины. Да как! Вскоре вся область заговорила о знатном механизаторе! К его боевым наградам прибавились награды за трудовые подвиги на целинных землях - два ордена Ленина и Золотая Звезда Героя.
Однажды Иван Иванович встретился с дорогим человеком, на которого равнялся всю жизнь. Москва, Советский комитет ветеранов войны. В одном из его кабинетов сельского механизатора угощал чаем Алексей Маресьев. О многом говорили в тот день два человека схожей судьбы. Иван Иванович рассказал, как всю посевную проработал на "Кировце".
- Тяжело управлять такой махиной? - поинтересовался Маресьев.
- Вам признаюсь: тяжело. Да вот привык. Уже не смогу бросить. Правда, в тракторе хорошая гидравлика, на поворотах это здорово помогает. Да и жаловаться фронтовику не к лицу. Еще пожалуешься, а тебя спишут, как говорится, с корабля на берег.
Вот она - гордая людская судьба. Судьба человека моей страны. В лихую для нее годину он взял оружие и стал воином. Занялся ратным боевым трудом. Дороги для него были эти два понятия - честь Отчизны и честь рода Ивановых.
По сегодняшний день наши враги никак не могут уняться, все выискивают оправдательные причины поражения гитлеровских полчищ под Ленинградом. Особенно стараются бывшие гитлеровские генералы. В частности, один из них Вальтер Шаль де Болье. Я знаком с его книгой "Наступление 4-й танковой группы на Ленинград", изданной в ФРГ. Крутит, битый и моими бойцами генерал, когда пытается объяснить провал плана по захвату города в 1941 году "неясностью стратегической цели в начале войны", имевшимися у фюрера "колебаниями между Ленинградом и Москвой".
