ДЖЕМС САВРАСОВ - МОИ АЛМАЗНЫЕ РАДОСТИ И ТРЕВОГИ
И много других, веселых и грустных, озорных и серьезных, задорных и унылых песен на любой случай жизни, под любое настроение. Но гвоздем репертуара киндейцев была бесподобно исполняемая ими «Бодайбинка»:
Ой да ты, тайга моя густая,
Раз увидев, больше не забыть!
Ой да ты, девчонка молодая,
Нам с тобой друг друга не любить...
Бодайбинка так хорошо рифмовалась с Амакинкой. Не случайно потом, через много лет, среди тех, кто навсегда расставался с Амакинской экспедицией, родились такие слова на мотив «Бодайбинки»:
Отшумели годы Амакинки,
Мы ушли с Вилюя навсегда.
Песни геофизиков пятидесятых годов
Трудно сказать точно когда, но песенная болезнь как-то незаметно перекинулась на буйную ватагу геофизиков, перекочевавшую в Амакинку из Восточной экспедиции Западного геофизического треста. Это была сплоченная «банда» молодых и старых специалистов, главным образом ленинградцев, которых судьба и собственный авантюрный характер собрали под предводительством Петра Николаевича Меньшикова в нюрбинских хотонах в 1955—1956 годах. Было их до полусотни, они были полны сил, энергии, задора и дружны между собой. Праздники и дни рождения справлялись почти еженедельно, при большом стечении гостей, и непременно в сопровождении стихов и песен.
Песни пелись часами, а иногда и ночами — до утра. Репертуар был пестрый и удивительный. Следом за торжественной «Ленинградской застольной» могли запеть «Фай-дули-фай», сразу за серьезной «Песней о нормандских летчиках» можно было услышать «Сюзанну», «Ну-ка, Машка, эх, она каналья!» или «Кузнечик, который коленками назад».
Такую что ли «всеядность» к любой песенной продукции, наверное, трудно понять строгим ценителям музыки, но объяснить ее можно. Почти все тогда были молодыми, общительными, песни буквально так и рвались из груди. А перечень песен, поставляемых штатными композиторами и рекламируемый с экрана кино, был не в пример беднее, чем уже, к примеру, в восьмидесятые годы. Магнитофонная эра еще не наступила.
Битлов, бардов, «Голубых огоньков», конкурсов эстрадных песен не было и в помине. Вот почему пелось все, что случайно попадалось кому-нибудь из амакинских песенников. Конечно, хорошие песни из кинофильмов тут же подхватывались. Например, сразу была взята на вооружение отличная песня из кинофильма «Земля Санникова»:
Призрачно все в этом мире бушующем.
Есть только миг, за него и держись.
Есть только миг между прошлым и будущим,
Именно он называется жизнь.
Точно так же сразу была принята «Надежда», пришедшая в Нюрбу то ли с экрана кино, то ли по радиосети:
Надежда — мой компас земной,
А удача — награда за смелость.
А песни — довольно одной,
Чтоб только о доме в ней пелось...
В основном же песни привозились из поездок на «дикий запад». Скажем, побывал кто-то из поющих амакинцев в Москве, слышишь, вскоре после его возвращения уже ходит по Нюрбе новая песня. Так появилась, к примеру, «Чува»:
Ой, ты чува, моя чува, тебя люблю я,
За твои трудодни — дай поцелую...
Или «Охотный ряд»:
Сюда приходят девушки весной,
Надев свой самый праздничный наряд.
Их не пугает Карла Маркса борода.
Охотный ряд, Охотный ряд!..
Или как сатирический отклик на лозунги тех оптимистических лет «Чтобы жизнь была легка»:
Друзья, вперед! — догоним США
По производству мяса, молока,
А после перегоним США
По потребленью вин и табака!
Нас ждет молочная река и мясные берега,
Избыток потребления на душу населения.
Привозились песни из курортных мест — из Крыма, с Кавказа. Одно время, например, с удовольствием распевалась «Голубая пижама»:
Снаряженье мое — туфли-лак и панама.
Изумляет Сухум мой туристский костюм —
голубая пижама!
Часто слышалась шуточная, студенческая или туристическая песня про Анапу:
Поеду я в город Анапу,
куплю себе черную шляпу
И буду сидеть на песке
в своей непонятной тоске...
Как-то появилась в Нюрбе песня-пародия, сочиненная на стихи известного в те годы поэта, в которых он возмущался безнравственностью молодежи в курортных местах. Стихи его почти дословно цитировались в пародийной песне:
Среди залива Коктебеля лежит роскошная земля —
природа, бля, природа, бля, природа!
Но портят эту красоту сюда наехавшие
тунеядцы, бля, моральные уроды!
Вид у девчонки очень гол, куда же смотрит комсомол
и школа, бля, и школа, бля, и школа?
И все остальное в том же духе. Кончалась песня куплетами:
И если скажут, что статью я для рубля писал свою,
не верьте, бля, не верьте, бля, не верьте!
Статью писал не для рубля, а потому,
что был я, бля, и есть я, бля, и буду, бля, до смерти!
Часто в компаниях исполнялись песни про Одессу. Или, как говорят одесситы, «за Одессу». Почему была такая тяга именно к песням об Одессе, непонятно. Одесситов среди амакинских геологов и геофизиков не было, если не считать приехавшего позднее начальника экспедиции М. А. Чумака. Но и тот был скорее не любителем, а разве что героем сочиненных амакинцами песнопений, или, если точнее, жертвой последних.
С великим удовольствием мужчинами распевалась одна из одесских песен:
Я с детства был испорченный ребенок,
На папу и на маму не похож;
Я женщин обожал еще с пеленок...
Эх, Жора, подержи мой макинтош!
Но коренной песней про Одессу была, пожалуй, известная «Поэма за Одессу», в которой перечислялись чуть ли не все знаменитости, побывавшие в этом городе:
За Бальзака не надо говорить —
В Одессе он набрался вдохновенья.
А Сашка Пушкин тем и знаменит,
Что вспомнил тут он чудное мгновенье.
Я за Одессу вам веду рассказ:
Бывают сцены здесь и с матом, и без мата,
Но если вам в Одессе выбьют глаз,
То этот глаз уставит вам Филатов.
В конце поэмы выражалась твердая уверенность, что Одесса когда-нибудь станет центром мира:
Одесса-мама радует мой глаз,
И об нее вздыхает наша лира.
И верю я, что недалек тот час,
Когда Одесса станет центром мира.
Очень популярной из одесского цикла была и бесподобно солируемая Юрой Усовым песня о «Вышибале Алехе»:
В губернский розыск поступила телеграмма,
Что наступил критический момент:
Одесса-мама переполнена ворами,
И заедает темный элемент.
Алеха шпарит на баяне,
Гремит посудою шалман.
В дыму в табачном, как в тумане,
Плясал одесский уркаган!
Но, пожалуй, первое место по частоте исполнения занимала фривольная «На Дерибасовской открылася пивная». Сочинение, по-видимому, нэповских времен. Несмотря на пикантное содержание, а может быть, именно поэтому, песня была очень популярной у амакинских холостяков — любителей красивой жизни:
