Михаил Громов - Тропа к Чехову
Сергеенко Петр Алексеевич
(1854–1930)
Земляк и соученик Чехова по таганрогской гимназии, литератор, сотрудничавший в юмористических журналах под псевдонимами Яго и Эмиль Пуп. Написал рецензию на сборник Чехова «Сказки Мельпомены» (1884), впоследствии был его доверенным лицом при заключении договора с книгоиздательством А. Ф. Маркса. Оставил воспоминания о Чехове, напечатанные в «Ежемесячных приложениях к «Ниве» (июль, 1904).
Серов Валентин Александрович
(1865–1911)
Выдающийся русский художник. Познакомился с Чеховым в ноябре 1900 года, написал акварелью его портрет. По-видимому, собирался писать портрет в студии, но, судя по письму 15 ноября 1900 года, Чехов не смог позировать из-за нездоровья. Обращался к Чехову относительно воспоминаний о Левитане: «Никому другому, как Вам, надлежит это сделать» (дек. 1900 г.).
Соловцов (настоящая фамилия Федоров) Николай Николаевич
(1857–1902)
Актер, режиссер, антрепренер. Знакомство с Чеховым, по преданию, состоялось еще в Таганроге, где Соловцов бывал на гастролях. Ему посвящен «Медведь» (1888), в котором он был первым исполнителем роли Смирнова.
В 1896 году после неудачи «Чайки» на сцене Александринского театра сразу же поставил пьесу в Киеве, где «Чайка» шла с огромным успехом. Был постановщиком «Лешего», «Дяди Вани», «Иванова», «Трех сестер», водевилей «Медведь», «Предложение», «Юбилей», в которых играл основные роли.
15 и 20 января 1902 года Чехов писал жене: «Умер Соловцов. Мне даже не верится. Я от него получал громадные телеграммы, то поздравительные, то деловые»; «Смерть Соловцова, которому я посвятил своего «Медведя», была неприятнейшим событием в моей провинциальной жизни. Я его знал хорошо. В газетах я читал, что будто он внес поправки в «Иванова», что я как драматург слушался его, но это неправда».
Станиславский (настоящая фамилия Алексеев) Константин Сергеевич
(1863–1938)
Один из создателей Московского Художественного театра; режиссер и актер, исполнявший роли Тригорина в «Чайке», Астрова в «Дяде Ване», Вершинина в «Трех сестрах», Гаева в «Вишневым саде», Шабельского в «Иванове»; первый постановщик «Чайки» (1898), имевшей грандиозный успех. Автор воспоминаний «А. П. Чехов в Художественном театре», в которых писал о постановке «Вишневого сада», не вполне удовлетворявшей Чехова: «В описываемое время наша внутренняя техника и умение воздействовать на творческую душу артистов по-прежнему были примитивны. Таинственные ходы к глубинам произведений не были еще точно установлены нами. Чтобы помочь актерам, расшевелить их аффективную память, вызвать в их душе творческие провидения, мы пытались создать для них иллюзию декорациями, игрою света и звуков. Иногда это помогало, и я привык злоупотреблять световыми и слуховыми сценическими средствами.
– Послушайте! – рассказывал кому-то Чехов, но так, чтобы я слышал. – Я напишу новую пьесу, и она будет начинаться так: «Как чудесно, как тихо! Не слышно ни птиц, ни собак, ни кукушек, ни совы, ни соловья, ни часов, ни колокольчиков и ни одного сверчка» (Чехов в воспоминаниях современников. М., 1986. С. 411).
Суворин Алексей Сергеевич
(1834–1912)
Издатель газеты «Новое время», владелец крупнейшей в России книгоиздательской фирмы, прозаик, драматург и фельетонист. В молодости был учителем уездного училища; под псевдонимом Незнакомец печатался в столичных газетах, вел фельетон «Недельные очерки и картинки», пользовавшийся успехом в кругах радикально настроенной интеллигенции. Автор памфлетов, в которых обличались Катков, Мещерский, Скарятин и другие столпы реакции, Суворин подвергался цензурным гонениям, а в 1866 году за издание сборника «Всякие» привлекался к суду. Рассказы и повести Суворина появлялись в «Современнике» и «Отечественных записках», в журнале Л. Н. Толстого «Ясная Поляна».
Успех газеты «Новое время» (за один только 1876 год, когда Суворин встал во главе издания, тираж поднялся с 3 до 16 тысяч экземпляров и в последующие годы держался на уровне 25–30 тысяч) был обусловлен всеобщим интересом к событиям Русско-турецкой войны, ход которой освещался в газете широко и разносторонне, в духе общеславянского патриотизма. В конце XIX века одна из программных идей издания заключалась в том, что русское революционное движение по своим истокам и характеру не является русским. Ведущими сотрудниками газеты стали Столыпин и Буренин; имя Чехова к этому времени на ее страницах уже не появлялось.
Знакомство Чехова с Сувориным состоялось в 1885 году, когда молодой писатель впервые приехал в Петербург: «Я был поражен приемом, который оказали мне питерцы, Суворин, Григорович… и мне жутко стало, что я писал небрежно, спустя рукава» (письмо Ал. П. Чехову, 4 янв. 1886 г.). Тогда же Суворин условился с Чеховым о сотрудничестве, предложив относительно высокий гонорар, возможность печатать рассказы довольно большого объема (такие, например, как «Ведьма», «Кошмар», «Панихида») и подписывать их настоящим именем. Отпала необходимость в торопливой фельетонной работе для «Осколков», кончился период Антоши Чехонте.
«Этот человек, – писал Чехов о Суворине тремя годами позднее, – готов ставить и печатать все, что только мне вздумалось бы написать. У него азартная страсть ко всякого рода талантам, и каждый талант он видит не иначе как только в увеличенном виде… Если бы его воля, то он построил бы хрустальный дворец и поселил бы в нем всех прозаиков, драматургов, поэтов и актрис» (письмо А. Н. Плещееву, 2 янв. 1889 г.).
Суворин свои интересы, разумеется, знал и был гораздо практичней, чем это на первых порах представлялось Чехову. Он стремился привязать к себе нового молодого сотрудника, предназначая ему в «Новом времени» какое-то твердое положение и место. «Кланяйся Сувориным, – писал Чехов старшему брату 24 марта 1888 года. – Неделя, прожитая у них, промелькнула, как единый миг, про который устами Пушкина могу сказать: «Я помню чудное мгновенье…» В одну неделю было пережито: и ландо, и философия, и романсы Павловской, и путешествия ночью в типографию, и «Колокол», и шампанское, и даже сватовство… Суворин пресерьезнейшим образом предложил мне жениться на его дщери, которая теперь ходит пешком под столом…» В письме к самому Суворину Чехов спустя несколько месяцев заметил: «Останусь для Вас бесполезным человеком… стать в газете прочно не решусь ни за какие тысячи, хоть Вы меня зарежьте…» (29 авг. 1888 г.).
Ясный и сильный ум, литературная одаренность, опыт, громадная начитанность делали Суворина интереснейшим собеседником и критиком. Чехов охотно переписывался с ним и высоко ценил его расположение; общим был у них интерес к литературной и театральной жизни, к философским и психологическим проблемам творчества, к русской истории, к давнему и недавнему прошлому и настоящему. Но отношения столь несхожих по характеру и общественному положению людей не могли быть безоблачными: старший из них был все же богачом, миллионером, он не всегда бывал достаточно доброжелательным и тактичным, младший же никогда не допускал даже тени зависимости или неравенства.
