Ольга Власова - Рональд Лэйнг. Между философией и психиатрией
Тотализация – это преодоление и превосхождение, не претендующие на законченность и четкую завершенность. Важно здесь оказывается то, что тотализация циркулирует для Сартра лишь в кругу «тотализация – детотализация – ретотализация» – принципиально открытом и незавершенном цикле. Она противопоставляется тотальности, которую вслед за Сартром Лэйнг и Купер трактуют как отделенную от действия и оформленную как законченное бытие тотализацию. То, что по принципу тотализации функционирует не только исторический процесс, но и общественное устройство и социальная организация, оказывается для двух психиатров особенно значимым.
Концепт тотализации в Сартровой трактовке Лэйнг и Купер превращают в принцип организации социальной группы и ставят на службу исследования межличностных отношений, которые в тот период особенно интересуют Лэйнга. В ракурсе тотализации при этом оказывается особенно важным ее противопоставление тотальности. И именно тотализация, а не тотальность, на их взгляд, определяют восприятие мира:
Каждая отдельная перспектива, каждая отдельная точка зрения стоит в центре мира, но не в центре другого мира. Каждая точка зрения абсолютна, и в то же самое время абсолютно относительна…[207]
В рамках отдельной личности ее мнение, ее точка зрения всегда кажется истинной, но если появляется другая личность, эта первая тотализация оказывается относительной, а иногда и ложной, и ее вмещает в себя вторая тотализация. Вторую вмещает в себя третья, третью – четвертая. И «никакая тотализация не может быть тотальностью, воплощающей последнюю истину»[208]. Но каким же образом тогда появляется единая и относительно завершенная социальная реальность?
Здесь Лэйнг и Купер вслед за Сартром движутся к истокам возникновения социальных групп и дополняют свою теорию функционирования социальной системы. Именно этого Лэйнгу и не хватало до сих пор. В это время он сформулировал теорию функционирования группы, теорию маргинализации и вытеснения неугодных членов социальной общности, исследовал формы поддержания социальной целостности, но пока так и смог дать ответ на вопросы «каким же образом появляется социальная система фантазии и каков ее онтологический статус». Ответы на эти вопросы требовали обращения к социальной онтологии, Лэйнг же в других своих исследованиях ограничивался коммуникативными теориями, которые не могли дать ему оснований подобного исследования. Анализ работ Сартра пришелся как нельзя кстати.
Социальная группа описывается Лэйнгом и Купером как сплав единства и множества, возникающий фактически в процессе преобразования тотализации в тотальность:
Группа формируется в акте восприятия множества (людей) как группы. Этот акт рудиментарного группового синтеза объединяет множество людей вместе. Я объединяю тебя и его вместе – я воспринимаю тебя и его и думаю о тебе, о нем как о Вы или Они. «Вы» или «Они» являются теперь социальной реальностью, социальным гештальтом, который я конституировал как таковой для себя, составив целостность из двух отдельных индивидов. Один плюс один равно один[209].
Выходит, что группа не может существовать вне человека, а человек не может существовать без группы. Каждый человек конституирует себя и других в социальные общности посредством актов тотализации:
…Я вбираю тебя в моей тотализации, а ты включаешь мою тотализацию тебя в свою тотализацию меня, я, в свою очередь, тотализирую твою тотализацию моей тотализации тебя и так далее…[210]
Социальные общности поэтому существуют лишь постольку, поскольку входящие в них люди когда-то конституировали их и продолжают конституировать. Общество поддерживает постоянство тотализаций и оберегает себя от вторжения – от детотализации. По сути, частным примером такой детотализации и является реальность психической болезни.
Лэйнг и Купер подчеркивают, что «сохранение институционального постоянства человеческой группы обеспечивается, в конечном счете, совместным конституированием ее бытия»[211]. Если кто-то из индивидов отказывается поддерживать систему социальной фантазии группы, т. е. тотализировать общую социальную реальность, он создает опасность для функционирования группы, поэтому все члены группы должны придерживаться общих правил функционирования. Входящий в группу индивид живет в контексте согласованного опыта группы. Более того, единство группы поддерживает созданный всеми ее членами Другой, поскольку центр ее единства – всегда вовне. Другой – это другой по отношению ко всем членам группы:
Другой серии – это практико-инертный объект. Другой – это «я» в каждом другом и каждый другой во мне и каждый как другой во всех остальных. В любом случае, единство серии всегда за ее пределами[212].
Такое исследование отношения индивидов и социальной общности, а также генезиса и функционирования социальной общности как таковой Лэйнг и Купер, вслед за Сартром, называют диалектическим исследованием. Именно в его рамках они и предпринимают критический анализ трех его произведений.
Выйдя при жизни Сартра, книга вошла в ряд классических критических работ, касающихся его творчества. Но из этого ряда ее выделяло одна удивительная особенность. Работая над книгой, Лэйнг и Купер подумывали, что было бы неплохо, если бы гуру свободомыслящих интеллектуалов написал к ней предисловие. Это было пределом их мечтаний. К тому же, Лэйнг давно был очарован Сартром как мыслителем и как человеком, поэтому всегда мечтал встретиться с ним лично.
Поэтому Лэйнг едет в Париж. Симона де Бовуар читала его «Разделенное Я», и через нее ему удается договориться о встрече. Хотя Лэйнг неплохо читал по-французски, его устный французский был не в пример хуже, чем письменный. Сартр, в свою очередь, не очень хорошо говорил по-английски. Поэтому на помощь пришла первая любовь Лэйнга – француженка Марсель Винсен, отлично владевшая обоими языками. Они встретились в баре «Palais Royale». Оказалось, что Сартр прочел рукопись «Разум и насилие» и нашел ее довольно неплохой. «Разделенное Я» и «Я и Другие» он не читал, что немного огорчило Лэйнга. Во время нескольких часов беседы за мартини (Сартр) и виски (Лэйнг) они говорили о мескалине и понятии нормы, о фантазии как изначальном пространстве опыта, о работе Сартра о Флобере, о «Бытии и ничто» и его планах автобиографии, об отчуждении, старости и Рахманинове. Сартр произвел на Лэйнга фантастическое впечатление: «Энергия, которую он излучал, просто ошеломляла, как и бросавшаяся в глаза устойчивая ангажированность. Я никогда не встречал человека с подобным характером и кого-то настолько яркого и цельного»[213]. Они договорились встретиться вновь, чтобы Сартр смог представить Лэйнга Симоне де Бовуар, но эта встреча так и не состоялась.
