М. Новоселов - Николай Эрнестович Бауман
При голосовании этого важного вопроса неустойчивые искровцы пошли за Мартовым, а не за Лениным, и съезд первый параграф устава партии принял (28 голосов — за, 22 голоса — против, 1 воздержался) в формулировке Мартова. Этот раскол искровцев еще более обострил борьбу на II съезде.
Вскоре работа съезда привлекла внимание полиции. За делегатами началась усиленная слежка со стороны бельгийской секретной службы и русских охранников, посланных главным образом из Берлина, где известный царский охранник Гартинг (Линднер) организовал отделение тайного политического сыска. Следили и за Бауманом и за его товарищами, в особенности когда делегаты по окончании вечерних заседаний расходились по гостиницам. Один из делегатов приводит характерный эпизод этой слежки за Николаем Эрнестовичем:
«Помню, пошли мы как-то после заседания прогуляться с Бауманом… Замечаем, что кто-то в десяти шагах от нас идет упорно за нами. Мы ускоряем шаги — он тоже, мы замедляем — он тоже. Явный шпик. Ну, мы попробовали русский прием: повели его за товарные склады на станцию. Людей, а тем паче полиции тут уже не было: дело было позднее. Он идет за нами. Мы быстро и неожиданно для него оборачиваемся и довольно внушительно заявляем ему, что если он моментально не исчезнет, будет жестоко избит. Для большего форс> делаем вид, что в карманах у нас имеется по револьверу, хотя, конечно, никакого оружия с собой не было. Маневр подействовал: шпик очень быстро исчез куда-то, а мы по путям выбрались на вокзал и оттуда в гостиницу»{M. H. Лядов. О Втором съезде партии М… 1933, стр 7.}.
Но так как за рядом делегатов слежка продолжалась, а четырем делегатам бельгийская полиция предложила даже в двадцать четыре часа покинуть Бельгию, то съезд решил перенести свою работу из Брюсселя в Лондон. Там и проходила вторая часть работ II съезда.
По воспоминаниям М. Н. Лядова{В беседе с автором этой работы.}, Николай Эрнестович во время переезда в Лондон на пароходе оживленно беседовал с Лениным о складывающейся на съезде расстановке сил. Бауман был полон уверенности в победе «твердых искровцев».
Действительно, «своим голосованием по вопросу о центральных учреждениях партии съезд закрепил поражение сторонников Мартова и победу сторонников Ленина.
С этого момента сторонников Ленина, получивших на съезде большинство голосов при выборах, стали называть большевиками, противников же Ленина, получивших меньшинство голосов, стали называть меньшевиками»{«История ВКП(б) Краткий курс», стр 42.}.
На протяжении всего съезда Бауман боролся с явными оппортунистами, сторонниками Мартова — антиленинцами.
Свой весьма обстоятельный доклад о социал-демократической работе в московской организации Бауман сделал 6 (19) августа, на тринадцатом заседании съезда.
Выступая в прениях по докладам других делегатов под псевдонимом Сорокина, Бауман неуклонно поддерживал «твердых искровцев», группировавшихся вокруг Ленина. Подробно освещая в своей знаменитой книге «Шаг вперед, два шага назад» ход борьбы на II съезде между искровцами и их противниками, Ленин все время считает Баумана в числе «твердых искровцев».
Так, излагая ход прений о приглашении группы «Борьба» на II съезд, Ленин отмечает, что рабоче-дельцы высказываются за участие этой группы в работе съезда, а искровцы (Павлович, Сорокин и др.) — против.
Бауман решительно и твердо отстаивает принципиальность, независимость убеждений каждого члена партии. Единственный критерий выступления члена партии, по мнению Баумана, — это политические задачи, политические соображения, а не временные преходящие мотивы, зачастую носящие недостойный члена партии узко личный характер. Именно в этом духе Бауман и выступил на съезде с резким протестом против меньшинства, пытавшегося занять «принципиально неправильную и недопустимую позицию обывательских соображений»{В. И. Ленин. Соч., изд. 4, т. 7, стр. 291.}.
Ленин в своей классической работе «Шаг вперед, два шага назад», разгромившей меньшевистский оппортунизм в организационных вопросах, указывает на совершенно справедливые протесты Сорокина, выступившего против Дейча, который пытался, по определению Ленина, «пригвоздить к позорному столбу товарищей, несогласных с ним»{В. И. Ленин. Соч., изд. 4, т. 7, стр. 291.}.
Бауман заявил Дейчу: «мы здесь члены партии и должны, следовательно, поступать, руководствуясь исключительно политическими соображениями»{«Протоколы II съезда РСДРП». М., 1932, стр. 369.}. При всех голосованиях (заседания съезда нередко носили крайне бурный характер, причем оппортунисты, например, в лице «экономиста» Акимова, устраивали настоящие обструкции, внося по 20 «поправок») Бауман неизменно оставался на стороне Ленина. Второй член московской делегации, Л. С. Цетлин, «перешел на сторону Мартова и определился как меньшевик»{«Из истории московской организации ВКП(б) (1894–1904 гг.)». М., 1947, стр. 99.}, так что московская делегация на II съезде раскололась.
Бауман твердо и решительно отстаивал на съезде позиции Ленина, позиции твердых искровцев. Он неизменно голосовал вместе с Лениным, поддерживал все вносимые Лениным предложения и формулировки. При принятии первого параграфа устава партии («а 23-м заседании, 2 (15) августа) о членстве в партии Бауман голосовал в числе 22 сторонников Ленина за формулировку Ленина, против формулировки Мартова{«Протоколы II съезда РСДРП». М., 1932, стр. 282.}.
Съезд работал до 10 (23) августа 1903 года и провел 38 заседаний.
На другой же день после окончания работы съезда, II (24) августа, делегаты-большевики во главе с Лениным посетили могилу Карла Маркса на Хайгейтском кладбище. Когда Ленин предложил делегатам съезда поехать с ним на кладбище Хайгейт, на могилу Карла Маркса, вспоминает M. H. Лядов, делегат II съезда, то «мы с радостью согласились. Ленин хорошо знал Лондон, и он повез нас через весь громадный город. Мы несколько раз пересаживались с одного омнибуса на другой. Владимир Ильич предложил попробовать спросить у сторожей кладбища, знают ли они, где расположена могила Маркса. Ни один из сторожей этого не знал. «Могила мистера Маркса редко посещается, поэтому они ее не знают. Они знают только могилы известных людей». Ленин сам хорошо знал, где она, и прямиком провел нас к ней»{M. H. Лядов. О Втором съезде партии. М., 1933, стр. 36.}.
На могиле — «простая каменная потрескавшаяся плита с надписью: «Карл Маркс». По всему видно — забыта эта могила. Вокруг нее собралась лишь маленькая кучка рядовых партийцев, — пишет M. H. Лядов, — съехавшихся со всех концов необъятной России, во главе с Лениным, с человеком, который тогда был известен только очень небольшой прослойке русских профессионалов-революционеров. Но эта кучка уже хорошо изучила своего вождя, твердо поверила в него и готова была итти с ним до конца. И как раз у могилы великого учителя мирового пролетариата Карла Маркса мы поняли, что во главе с нашим вождем Лениным на «ас, большевиков, ляжет не только забота о могиле Маркса, но и великая задача — во весь могучий рост возродить его революционную теорию, создать ту партию, которую именно он мечтал когда-то создать»{M. H. Лядов. О Втором съезде партии. М., 1933, стр. 36–37.}.
