Тим Скоренко - Легенды неизвестной Америки
После посещения почты я сниму комнату в отеле Бреннона и снова начну этот короткий бессмысленный круг. Я буду возвращаться всякий раз в свою комнату, в третий номер — в тот момент, когда письмо уже отправлено. И снова буду пытаться её спасти.
И снова, и снова, и снова. Потому что каждый миг рядом с ней — это счастье. Потому что она будет вечно молода и прекрасна в эту последнюю неделю лета. Потому что у меня нет другого выхода.
Я понимаю, теперь понимаю, что всё же не сломаю время, не сломаю судьбу, предначертанную Кэтрин Бреннон. Но я буду с ней столько, сколько захочу. Неделю за неделей, месяц за месяцем, год за годом, по вечному кругу.
А если ты найдёшь это письмо, мой случайный адресат, значит, я проиграл. Или выиграл — я даже не знаю.
Прощай».
***
Как я уже говорил, сейчас мне за сорок. И хотя теперь я живу в том же самом городке, я провёл тут не всю жизнь. Мы с Вирджи решили вернуться не так давно. Мы хотим прожить остаток наших дней в родном городе, добром, спокойном и мирном. Тем более сообщение за двадцать с лишним лет заметно усовершенствовалось. У нас есть Интернет, мы заказываем любые товары на дом с доставкой, а моя компания работает без моего участия, я только снимаю сливки.
Начало моему успеху положил Фрэнк Элоун. В сезоне НХЛ 1981/82 года я ставил на «Нью-Йорк Айлендерс» перед каждым матчем плей-офф и превратил скопленные пятьдесят долларов в тридцать тысяч (немного взяв у друзей на дополнительные ставки). Уже в следующем году я нажил состояние, а в последний год, на который распространялось предсказание Фрэнка, я превратил это состояние в очень, очень большое. Конечно, между сезонами я не сидел сложа руки. Я уехал в Буффало, потом в Солт-Лейк-Сити — и заставил свои деньги работать. Наверное, у меня талант. Но не будь Элоуна, мне не было бы откуда взять стартовый капитал.
Собственно, когда «Нью-Йорк Айлендерс» выиграли первый сезон, я поверил Фрэнку по-настоящему. Я понял, что его письмо — правда.
А президентом и в самом деле стал Рейган. Но это можно было предсказать и без способностей Фрэнка.
Что произошло в тот день, который остановил странную жизнь человека-во-времени? Как я понял из отрывочных сведений, Фрэнк решил попробовать кардинальный способ спасения Кэтрин. Он откровенно признался Бреннону, что соблазнил его шестнадцатилетнюю дочь. Бреннон схватил ружьё. Остальное я вам уже пересказал.
Собственно, вот и всё. Я долго запрягал, а закончил неожиданно быстро. Моё непосредственное участие в истории Элоуна было небольшим. Два диалога, слежка — и всё. Я не знаю, что случилось со вторым письмом. Но, кажется, больше никто не сделал состояния на играх НХЛ в те годы. Вполне вероятно, оно много лет пролежало невостребованным в почтовом ящике Фрэнка Элоуна в Нью-Йорке, а потом где-то затерялось, когда родственники или друзья разбирались с квартирой покойного.
Мне кажется, он хотел умереть. Покончить с собой — трудно, а вот нарваться на смерть — не слишком. В любом случае он всегда мог «откатиться» назад. Поэтому его смерть могла быть только мгновенной.
Интересно, если первой погибла Кэти, почему он сразу же не изменил будущее? Вполне вероятно, я знаю ответ на этот вопрос. В какой-то параллельной вселенной он не умер. И снова — неделя за неделей — пытается спасти девушку. Но я живу в реальности, где старик Бреннон двумя выстрелами лишил жизни сначала свою дочь, а потом и её удивительного любовника.
И ещё одна мысль не даёт мне покоя. Каково это — быть запертым в своих сорока годах, как в клетке? Я знаю, что никогда не увижу, к примеру, две тысячи сотого года. Но для меня это нормально. А для Фрэнка? Он метался по времени, пытался найти из него выход — и не находил.
А теперь представьте себе, как можно сознательно выбрать такую жизнь — в пределах одной недели и одного города. День за днём, год за годом — одно и то же. При бескрайних возможностях Фрэнка это выглядит странно и даже страшно.
Но я знаю этому название. Мы с Вирджи знаем.
Это называется любовью.
Хитроумный Холман
С мистером Холманом я познакомился в конце 1896 года на заводе Baldwin Locomotive Works в Пенсильвании. О, это был очень харизматичный человек, скажу я вам. Величественный, с пышными усами, расхаживающий с королевским видом между локомотивами и дающий рабочим указания таким тоном, что они плевались в сторону от ненависти к нему. Он знал всё и вся, разбирался в каждом узле паровоза, мог в уме рассчитать силу, приходящуюся на рычаг, и нагрузку на рельсы в зависимости от развесовки. Неизменное шерстяное пальто делало его грузным, а котелок он не снимал даже сидя в кабинете у главного инженера завода; туфли всегда были налакированы до блеска, и если на них попадала сажа, Холман старательно оттирал её батистовым платочком. Если бы не надменность и позёрство, его бы слушали, открыв рты, потому что говорить Холман умел, как умеют говорить политиканы с трибуны. Для некоторых речи пишутся специальными людьми, Холман же складывал слова сам, и результат их сложения порой выходил великолепным. У него был ряд патентов на самые разные усовершенствования для железной дороги — составные рельсы, стыковые железнодорожные мосты, ускорительные тележки для локомотивов. Он знал тексты заявок наизусть и мог воспроизвести любой рисунок из любого патента. Да, чуть не забыл, ему было лет шестьдесят — шестьдесят пять на вид. Точного возраста Холмана не знал никто.
Холман появился в Пенсильвании в 1894 году и сразу отправился к главному инженеру Baldwin мистеру Слейтеру. Он провёл в его кабинете порядка часа (по свидетельству секретаря — сам я ещё там не работал), после чего вышел, сияя подобно начищенному тазу. Вообще, на моей памяти у Холмана почти всегда было хорошее настроение. Ничто не могло смутить его, повергнуть в отчаяние, сбить с толку. Уверенность в себе защищала его лучше любых стен. После Слейтера он посетил директора компании господина Пристли, от которого тоже вышел с блеском в глазах. Как выяснилось позже, Холман разместил достаточно крупный заказ на три паровоза оригинальной конструкции. Правда, официально их изготовителем должна была считаться существующая только на бумаге компания самого Холмана Holman Locomotive Speeding Truck Co. Но для Baldwin это ничего не значило: Холман платил деньги и имел право заказывать музыку.
Я пришёл на завод в середине 1896 года, когда первый паровоз был уже наполовину закончен, а для двух других готова львиная доля деталей. Я помню, как увидел этого железнодорожного монстра впервые. Я остановился и спросил сопровождавшего меня инженера, мистера Баксли: «Что это такое?» «Это паровоз Холмана», — ответил Баксли, и в его словах проскользнула грустная ирония. «А зачем это?» Я показал на удивительные тележки паровоза. «Этого не может объяснить даже мистер Холман».
