Тамеичи Хара - Одиссея самурая, Командир японского эсминца
Плавание прошло без каких-либо происшествий и 23 июля мы прибыли в Рабаул. Встав на якорь, я сразу же отправился в штаб соединения. Выслушав меня, дежурный офицер молча протянул мне листок бумаги. Я быстро пробежал его глазами и онемел: 20 июля эсминцы "Югуре" и "Киенами" были потоплены южнее Чойсела. Это случилось, когда они эскортировали транспорты на Коломбангару. Корабли погибли со всем экипажем: 228 человек на "Югуре" и 240 на "Киенами". Всего за неделю противник расквитался за свои потери в бухте Куда. 27-й дивизион эсминцев все еще существовал чисто номинально.
После краткого отдыха и ознакомления с обстановкой я был отправлен с тремя эсминцами 4-го дивизиона для доставки снабжения на Коломбангару. Мы должны были следовать через бухту Велла, которую в штабе считали "достаточно безопасным маршрутом", памятуя об успехе предыдущего рейда "Ариаке" и двух его товарищей.
Я не разделял этого оптимизма, поскольку уже имел много случаев убедиться в том, что повторение одной и той же тактической схемы всегда приводит к самым печальным результатам. Мы не могли надеяться на то, что противник по-прежнему из любезности к нам будет впустую тратить время и топливо в бухте Куда, так и не выяснив, почему она опустела. Почему-то в штабах упорно считали американцев дураками, и огромное количество горьких примеров не шло командованию впрок.
1 августа мы вышли из Рабаула, следуя кильватерной колонной во главе с эсминцем "Амагири". Как головной корабль, осуществлявший передовой дозор, "Амагири" не нес никаких грузов. Но следовавшие за ним эсминцы "Хагикадзе", "Араси" и "Сигуре" - имели на борту 900 солдат и 120 тонн грузов. Это была первая боевая операция 1943-го года, в которой я участвовал. В мое отсутствие, в боях центральной части Соломоновых островов погибли, подорвавшись на минах или в результате ударов с воздуха, много знаменитых эсминцев-ветеранов боевого соединения адмирала Танака.
Охваченный этими воспоминаниями я стоял на мостике "Сигуре", глядя на темнеющее небо и думая о том, кому из наших четырех эсминцев суждено уцелеть в этом походе. Спустилась непроглядно темная ночь, создавая надежду на удачу.
Мы вошли в пролив Блэкетта - узкую полоску воды, отделяющую Коломбангару от трех островков на юго-западе. Обе стороны этого узкого пролива изобиловали опаснейшими рифами и банками на протяжении нескольких миль. Дойдя до условленного места, мы застопорили машины и легли в дрейф. В ту же минуту от берега отошли десятки барж и понтонов, чтобы принять от нас груз. Все делалось быстро, организованно и без малейшего шума. Буквально за 20 минут с эсминцев были сняты все люди и грузы. С великим облегчением я прочел световой сигнал с "Хагикадзе": "Пошли домой!"
В пределах пяти минут мы развернулись в этой предательской узости и направились в обратный путь. Противник, имеющий здесь разветвленнейшую разведсеть, мог внезапно появиться из любой бухточки, великое множество которых находилось вдоль побережья, прикрытого рифами и мелями, напоминающими смертельный лабиринт.
Развернувшись на обратный курс, мы в течение 10 минут шли со скоростью 30 узлов, что было совершенным безумием в столь опасных водах. В мирное время ни один корабль не осмелился идти здесь ночью со скоростью больше 12 узлов, даже если бы горели все навигационные огни. Мы же шли, естественно, в полной темноте. Расстояние между кораблями составляло не более 500 метров.
Внезапно я заметил небольшой темный объект, быстро идущий в направлении "Амагири", что находился в 1500 метров впереди нас. Что это за объект, я определить не мог, но передал сигнал тревоги и весь сжался в ожидании взрыва.
Черный объект растаял в темноте без всяких взрывов, вспышек или огня. Я был озадачен. В этот момент "Амагири" передал сигнальной лампой: "Атака торпедных катеров противника! Один протаранен и потоплен!" (Это был торпедный катер "ПТ-109" под командованием лейтенанта резерва ВМС США Джона Кеннеди. Ночью 2 августа 1943 года катер был протаранен и разрезан пополам эсминцем "Амагири". Двое из тринадцати членов его экипажа погибли. Остальные, благодаря энергичным действиям их командира, будущего президента США, уцелели и были подобраны своими 7 августа.)
Внезапно залаяли крупнокалиберные пулеметы с "Хагикадзе" и "Араси". Я увидел трассеры, летящие с правого борта эсминцев. Также неожиданно темнота ночи озарилась двумя цветками бушующего пламени. Это горели два торпедных катера противника. Я не успел отдать приказ на открытие огня, как горящий катер исчез, как будто его никогда не существовало. (Эти "два горящих торпедных катера" были двумя половинками торпедного катера РТ-109 Роже Пино).
Мы продолжали идти в темноте. Настроение повысилось. На палубе слышались шутки и смех. Я же хорошо понимал, насколько нам повезло. И насколько близко мы были от гибели. Я еще хорошо помнил, как американские торпедные катера утопили в декабре 1942 года эсминец "Теруцуки". Это был новейший японский эсминец водоизмещением 3470 тонн, а утопил его крошечный катер водоизмещением всего 50 тонн. Такая же судьба ждала и нас, сумей противник обнаружить нас на несколько минут раньше.
Выйдя из бухты Велла, мы увеличили скорость и без дальнейших происшествий вернулись в Рабаул. Весь экипаж был еще в возбужденно-веселом настроении из-за ночной стычки с противником. У меня же никаких причин для веселья не было. Когда я пришел в штаб с докладом, мне вручили очередное секретное сообщение:
"Эсминцы "Микацуки" (30-й дивизион) и "Ариаке" (27-й дивизион) при транспортировке грузов в Тулуву на архипелаг Нью-Британия 27 июля сели на мель вблизи мыса Глостер. На следующий день они были атакованы бомбардировщиками "В-25" и полностью уничтожены. Погибло семь человек".
Я снова стал командиром однокорабельного дивизиона. Как быстро тают силы нашего флота! От славного июльского квинтета осталось всего два корабля. А прошел всего месяц. Как могли эти эсминцы вместе выскочить на мель?!
Расстроенный и опустошенный я заперся ночью у себя в каюте и выпил несколько бутылок саке. Потом ко мне присоединился капитан 3-го ранга Ямагами и примерно часа полтора мы вместе топили наше уныние в водке. Затем он ушел, а я продолжал пить один до полного отключения.
Через два дня, утром 4 августа, командир 4-го дивизиона эсминцев капитан 1-го ранга Кадзу Сугиура пригласил Ямагами и меня к себе на совещание. Стоял прекрасный солнечный день, и мы на катере отправились к эсминцу "Хагикадзе". Стол и стулья для совещания были вынесены прямо на верхнюю палубу, под небольшим тентом. Мы прибыли последними, застав на "Хагикадзе" всех других командиров и их старпомов. Капитан 1-го ранга Сугиура был на несколько лет меня старше, но, в отличие от меня, успел окончить и Военно-морскую академию.
