Светлана Алексиевич - Зачарованные смертью
Но оказалось, что мы с мамой не понимаем друг друга. Я искренне верила, что у нас счастливое детство. Хотела скорее вступить в комсомол, чтобы бороться с какими-то невидимыми врагами. Чтобы ни не разрушили нашу самую лучшую жизнь... А мама плакала и болела. Мы поехали за документами в Караганду, оттуда нас направили в ссылку... В Сибирь... Город Белово... Где-то за Омском...
По пути отмечались в НКВД, нам все время предписывали: ехать дальше. До сих пор я не могу видеть вечерних огней в домах. Нас выгоняли с вокзалов, мы шли на улицу. Горели огни в домах, там были люди, они жили в тепле, они грели чай. Нам надо было постучать в дверь и попроситься. Это было самое страшное... Никто не хотел пускать ночевать...
В Белово мы стали жить на квартире - в землянке. Потом опять жили в землянке, и она уже была наша. Я заболела туберкулезом, не могла стоять на ногах... Сентябрь, надо идти в школу, а я не могу ходить, Умирать было не страшно... В больнице все время кто-нибудь умирал... Умер Ванечка... Умер Славик... Мертвых я не боялась... Но я не хотела умирать... Я очень красиво рисовала. вышивала. Так красиво, что все удивлялись. И я не понимала, почему я тогда должна умереть?
Каким-то чудом я выжила однажды открыла глаза: на тумбочке стоял букет черемухи. Поняла, что буду жить... Я выживала много раз...
Вернулась домой, в землянку. У мамы очередной инсульт. Увидела старую женщину, еле передвигающуюся по землянке. Ее увезли в больницу... В доме я не нашла никакой еды... А выходить на улицу стеснялась, чтобы меня такой не увидели, не расспрашивали, не давали кусочек хлеба... Пока соседка не обнаружила...
Меня посадили на поезд... Билет купил Красный Крест... Я возвращалась в Смоленск... В свой родной горд... В детдом...
И снова выжила... (Задумывается. Молчит)
Мне исполнилось шестнадцать лет. У меня появились друзья. Но была у меня такая странность: если я кому-нибудь начинала нравиться, становилось страшно. Страшно, что кто-то обратил внимание, выделил меня. Хорошо чувствовала себя только незамеченной, неузнанной . В толпе... В группе... За мной невозможно было ухаживать... На свидание я брала с собой подругу, если меня приглашали в кино, я тоже являлась не одна... Вдвоем... втроем... Когда я пришла на свидание к своему будущему мужу с подругой, он отвел меня в сторону и показал на голову:
- Ты что, с ума сошла? В этом деле коллективизация еще не объявлена.
(Неожиданно плачет.)
Умер Сталин. Нас вывели на линейку... Построили. Вынесли красное знамя... Сколько длились похороны, столько мы стояли по стойке "смирно". Часов шесть или восемь... Кто-то падал в обморок... Я плакала... Как жить без мамы, я уже знала. Но как жить без Сталина?
...Когда я уже училась в архитектурном техникуме, насовсем вернулась из ссылки мама. на приехала с деревянным чемоданчиком, в нем - цинковая утятница (она до сих пор у меня, не могу выбросить), две железные ложки и куча драных чулок.
- Ты - плохая хозяйка, - говорила мама, - не умеешь штопать.
Штопать я умела. Но я понимала, что эти дыры никогда не заштопать. У меня стипендия - восемнадцать рублей, у мамы пенсия - четырнадцать рублей. Это был для нас рай - хлеба ешь, сколько хочешь. Еще хватало на чай. У меня был один спортивный костюм и оно ситцевое платье, которое я сама сшила. В техникум зимой и осенью ходила в спортивном костюме. Маму помню только больную. Она не могла меня пожалеть, у нее не было для этого сил. мы ни разу не обняли друг друга, не поцеловали. Это страшно вымолвить: мы были два чужих человека. Наши матери теряли нас дважды: когда нас забирали у них маленькими и когда они старые возвращались к нам, уже взрослым, незнакомым. (Пауза.) Родина - наша мать... Родина - наша мама... (Долгая тяжелая пауза.)
Кто-то придумал ужасную шутку:
- Мальчик, где твой папа?
- Еще в тюрьме.
- А где твоя мама?
- Уже в тюрьме.
Своих родителей мы представляли только в тюрьме. Мы с мамой были такие чужие, что, когда она вернулась, я хотела убежать от нее в детдом... (Останавливается. Молчит.) И я это никогда не поправлю... Мамы давно нет... Об отце мама не могла говорить, было впечатление. что она его не знает... (Молчит.) Я ласкала, гладила ее только мертвую... Когда она лежала в гробу... Во мне проснулась такая нежность, такая любовь... Она лежала в старых валенках, потому что ни туфель... ни домашних тапочек у нее не было... А мои - маленькие...
Я целовала ее... Я так хотела заплакать... Но я не плакала...
Знаете, когда я по-настоящему научилась плакать? Когда вышла замуж, когда у меня родился сын... Когда я была счастливая...
Вот и все... Вся жизнь... То, что вмещается между взмахом крыла и лопаты... У какого-то поэта прочла... Запомнила... Между взмахом крыла и лопаты...
...Купила красивые туфли. Разорилась. Я хотела, чтобы меня похоронили в красивых туфлях... У меня никогда их не было. Покупала всегда или подешевле, или поношенные, в комиссионке. У меня никогда не было красивых вещей. Дорогих. Хотела еще кофту хорошую купить, да денег не хватило. Я уже насмотрела. Мохеровую. Теплую. Все же зима... Но зимой не так жалко умирать... Нет, все равно жалко. Даже старики... Они жалеют... Никто не уходит легко и радостно... А я? Я любовалась этим миром... Не налюбовалась... Мне нравится жить... В окно утром смотреть...
Написала записку: скажите Анечке (это моя внучка), что бабушка уехала далеко в гости...
В тот день встала рано и все время искала себе работу, чтобы быть занятой. Утром жарила котлеты. Хотела сильных запахов. Услышать еще раз, как пахнет жареное мясо... После затеяла большую стирку. Штопала. Что-то делать-делать. Но не думать. Мои любимые духи "Может быть"... Достала Я хотела, чтобы после меня в доме жил запах жизни, а не смерти...
Из вещей, из предметов ничего не хотела оставлять. Ни моих фотографий, ни моих писем, ни моего почерка. Уходила, как из гостиницы, все вынесла, выбросила. Даже свой кусочек мыла, зубную щетку. Я помнила, как умерла соседка. Как торопились сгрести и вынести из квартиры то, что после нее осталось. А она прожила долгую жизнь, когда-то была известная балерина: фотографии, письма в больших картонных коробках... Какие-то сувениры, камешки, засушенные листочки... Скомканные записочки:? "Любимая..." , "Принцесса...", "Божественная..." Все это ее сын паковал в большие целлофановые мешки и жег за нашим домом на пустыре. Человек столько мусора после себя оставляет...
Если бы я была влюблена в свою дочь... Или в своего сына... Я им чужая... Я им такая не нужна... А муж ушел... Он ушел к другой женщине... А я его люблю... До сих пор... Я - однолюб... (Вдруг улыбнулась.)
Поставила букет цветов, чтобы, когда войдут в мою комнату, не так испугались смерти... (Пауза.)
Я знаю, как надо жить в зоне... Я знаю, как можно выжить в зоне... Я выживала там много раз...
