Александр Гомельский - Центровые
Баскетбол — это игра. Игра очень и очень эмоциональная. И подчас эмоции перехлестывают через край. И это неплохо (если все же эмоциональная волна не переливается через край, как это было в Будапеште в матче «Жальгирис» — «Цибона»). Я тоже старался воспитывать в своих ребятах такое сверхэмоциональное восприятие игры. Ведь если они не переживают так, как и я, если они не страдают и не радуются вместе со мной, не умирают вместе со мной, они не только обижаюг меня, их старшего товарища, наставника, соратника в конце концов, но и не могут быть моими единомышленниками. А только единомышленники добиваются побед. Если для моего игрока любое поражение не чрезвычайное происшествие, не большущее горе — это не мой игрок, я не хочу и не могу идти с ним в бой за всех нас, за наш спорт. Поэтому–то мне так дороги Ткаченко и Сабонис, что они очень близко к сердцу воспринимают любое баскетбольное действо, в котором заняты они и их товарищи…
Сабониса иногда упрекают за гримасы боли, за слезы, за почти детскую обиду на судейские ошибки. Но такая реакция отнюдь не свидетельствует о духовной слабости Арвидаса, безволии, мягкотелости. Как раз наоборот. Он — боец, настоящий боец. Подчеркиваю это лишний раз, чтобы вновь отметить, как непохож он был на самого себя в Испании (здесь я добавлю, что он попал — молод еще — под влияние Валтерса, как мы уже говорили, игрока классного, но человека неуравновешенного и зачастую неуправляемого, что не могло не сказаться при слишком мягком руководстве командой). Поэтому я всегда прощал ему и слезы, и обиду. Ведь и мне порой бывало горько. Но мне годы не позволяли реагировать внешне так же открыто, как ему, молодому парню. А Сабонису такая реакция просто необходима, если он не черствый, не равнодушный, не себялюбивый, а искренний, честный, самоотверженный человек и спортсмен. И надеясь, что игра в Испании останется в его жизни только эпизодом.
Арвидас не умеет быть холодным, бесстрастным, успокоенным. Он сопереживает в каждом моменте. И без этого нельзя представить себе Сабониса. Уберите это — и не будет Сабониса. Вот и не было его в Испании… Когда мяч у Сабониса, мы постоянно ждем чего–то яркого, неповторимого, неожиданного и обязательно — эффектного. И хотим, чтобы он всегда играл так — и только так. Чтобы если пас — так откровение. Если финт, дриблинг, проход — так взрыв, скорость, интуиция. Если бросок — так одной или двумя руками сверху, да лучше еще спиной к кольцу. Но так, к сожалению, нельзя. К большому сожалению. Ведь Сабонис никогда не забывает о том, что он не солист, а один из нескольких, член команды, причем — и это он полностью осознает — игрок, на которого возлагаются максимальные надежды, на которого рассчитывают больше, чем на кого–либо другого. И он почти никогда не подводил. В Испании подвел как раз потому, что, видимо, почувствовал себя незаменимым, единственным, лучшим из лучших. Это так, но хорошо бы Арвидасу об этом поменьше думать. Тогда и не будет таких фиаско, как в Будапеште или Мадриде. А будет такая игра, как в том же Мадриде с «Реалом» в Кубке чемпионов, как с ЦСКА в суперфиналах, как в Буэнос — Айресе в Межконтинентальном кубке…
Сабонис играет много, здорово. Но вряд ли кто–то замечает, как много он работает. А это ведь, наверное, черта поистине великого человека — делать свою работу на совесть, но делать ее как бы играючи, легко, красиво. В этом — весь Сабонис.
Я смотрю на Арвидаса Сабониса и ловлю себя на мысли: ведь это играет не только мой подопечный в сборной Советского Союза, но и самый опасный баскетболист для моей родной команды, для ЦСКА. Но я не могу смотреть на него глазами тренера, и только. Я смотрю на него как зритель, как ценитель игры. И любуюсь его игрой как игрой великого актера.
Им тоже рукоплескали зрители
Ильмар Куллам
Для людей моего поколения Ильмар Куллам — не только тренер тартуского (позднее таллинского) «Калева». Хотя именно его тренерский талант, вернее сказать, искусство создали громкую славу этой самобытной команде — самой низкорослой, но и самой быстрой и техничной в стране. Команде, где играли такие виртуозы баскетбола, как Томпсон, Липсо, Крикун, Салуметс, Таммисте, Лепметс, Лилль. Незабываемые личности, они под режиссурой Куллама доставляли истинное наслаждение, когда на ваших глазах рождался настоящий спортивный спектакль.
К сожалению, мало уже осталось тех, кто помнит Ильмара не только в роли тренера. И уверен, что в памяти у большинства он сохраняется за тренерским пультом. Подтянутый, аккуратный, всегда модно одетый, обязательно при галстуке, корректный и внешне спокойный, он на скамейке преображался. Становился страстным, темпераментным, быстрым в решениях. Чрезвычайно требовательный к игрокам, болел за них душой и, бывало, даже затевал споры с арбитрами. Но все равно был элегантен и внешне эффектен. Такой он и сегодня, доцент, заведующий кафедрой Тартуского университета. Да, имя Куллама ассоциируется прежде всего с тренерской деятельностью, вершиной которой стали медали двух Спартакиад народов СССР, завоеванные эстонскими баскетболистами, среди которых не было ни одного игрока выше 2 м. Да и двухметровый был только один — Яак Липсо. Тем не менее, идеально выполняя тренерские задумки своего наставника, эстонские ребята умели противостоять грандам нашего баскетбола и даже побеждать их. Думается, что уход Ильмара и постепенное, но, как ни печально, неуклонное сползание «Калева» в число аутсайдеров высшей лиги, а затем и расставание с классом сильнейших — взаимосвязанные вещи…
Но в моем восприятии Ильмар был и остается не только великим тренером, но и выдающимся игроком, центровым по крайней мере европейского уровня. Играл долго (начал еще до войны, в 1940 году, а закончил в 1957‑м, успев выступить на 1 Спартакиаде народов СССР).
Я его увидел впервые в 1945 году в Ленинграде на матче городов, 23-летний эстонец, атлетичный, высокий (190 см), стройный блондин с яркими голубыми глазами, не мог не привлечь внимания. Легкий, быстрый, сильный, Куллам завораживал законченностью, логичностью движений. Тогда уже он выходил на площадку в наколенниках, что было для многих еще в диковинку. Не будучи ярко выраженным центровым, Ильмар был одним из самых высоких в стране (да, да его 190— почти рекордные в то время — таким же был только Отар Коркия) игроков. Тем не менее Ильмар был очень техничным и не уступал во владении мячом своим менее рослым партнерам — Эрикссону, Круусу, Кревальду, Киивету, Тиллингу и даже незабвенному Ивану Лысову. Какой прием ни возьми — остановки, повороты, обманные движения, броски и особенно кистевой пас двумя руками (популярнейший в те годы способ передачи) — можно было принимать за эталон. Естественно, Ильмар не мог не оказаться в сборной СССР. Одним из первых советских баскетболистов он вышел на европейскую и мировую арену и был в числе тех, кто завоевывал нашему баскетболу международное признание выигрышем трех чемпионатов Европы, вторым местом на Олимпиаде‑52. Ильмар быстро и мощно передвигался по площадке. Он стал одним из первых среди центровых организатором быстрого прорыва, сделав эту тактику важнейшим фактором игры. Отработав свое в обороне, Ильмар на всех парусах несся к щиту противника, успевая завершать атаку. Обладая хорошим видением поля, не зная проблем в обращении с мячом, Ильмар мог действовать и как заправский защитник.
